– У нас не бьют подследственных, – обиделся Антич.
Орлич перевел его слова. Но выражение лица самого капитана говорило об обратном.
– Сделайте так, чтобы он нас видел, – попросил Дронго, – я не следователь и не могу разговаривать с человеком в таком одностороннем порядке.
– Это сделано для вашей безопасности, – пояснил Антич.
– Каким образом моей безопасности может угрожать несчастный парень, которого охраняют как самого главного государственного преступника страны? – спросил Дронго. – Пусть отключат экран, чтобы он нас видел. Прямо сейчас. В конце концов, я приехал сюда по просьбе вашего руководства, господин Антич, и если кто-то считает, что я провожу следствие неверными методами, я могу и уехать.
– Сейчас мы уберем экран и включим другой свет, – решил Антич.
Через несколько секунд зеркальный экран в комнате Николича погас, и он смог увидеть сидевших напротив него за стеклом троих мужчин. Дронго поднялся и подошел к стеклу.
– Меня обычно называют Дронго, – представился он, – хочу вам объяснить, что приехал сюда для расследования этого убийства.
Орлич перевел его слова на сербский, и Николич понимающе кивнул.
– Я знаю, что вас обвиняют в этом убийстве, – продолжал Дронго, – и знаю, что все результаты экспертиз были в вашу пользу. Поэтому хочу сразу сказать, что больше верю в эти результаты, чем даже в ваши собственные признания.
Орлич перевел. Николич тяжело вздохнул, было заметно, как он волнуется.
– В доме не было никого из посторонних? – спросил Дронго.
– Не знаю. Я не решал, кого можно пускать, а кого нельзя. Потом мне сказали, что в доме было много посторонних, но я не имел права никого удалять. Мое дело – только охранять…
– Все это я знаю. А кто еще был в доме, кроме четверых гостей?
– Еще шесть человек, – сообщил Николич, – шесть человек, не считая охраны.
– Почему шесть? – удивился Дронго, повернувшись к Античу. Тот пожал плечами. – Кто эти шестеро? – повторил он, уже обращаясь к Николичу.
– Меня уже много раз спрашивали, – ответил Николич. – Там были господин Петкович со своей супругой, сын господина вице-премьера, его личный секретарь и наш старший охранник Недич.
– Пять, – посчитал Дронго, – но вы сказали про шестерых. Кто был шестой?
– Сам господин Баштич, – пояснил охранник. – Вы спросили, кто там был, кроме четверых гостей.
– Ну да, понятно, – кивнул Дронго, поняв ответ Николича даже без перевода. – А раньше вы были знакомы с Недичем?
– Не нужно задавать ему вопросы, не имеющие отношения к его непосредственной деятельности, – сразу вмешался Антич.
– Вы считаете, что внезапное появление Недича не должно меня интересовать? – Дронго не любил, когда ему мешали.
– При чем тут Недич? – Следователю явно не хотелось говорить на эту тему.
– Они были знакомы или нет? – проигнорировал Дронго уже второй вопрос Антича, обращаясь к своему переводчику.
– Я его не знал, – ответил Николич, выслушав вопрос, – и раньше никогда не видел.
– Не нужно говорить на эту тему, – снова вмешался Антич, – мы уже проверяли Недича и выпустили его из тюрьмы как свидетеля, не причастного к этому преступлению.
– Вы его тоже обрабатывали на различных детекторах? – поинтересовался Дронго.
– Нет, – мрачно ответил следователь.
– Тогда почему он не в камере, а Николича вы продолжаете охранять как главного преступника?
Антич не ответил. Он просто промолчал.
– Из наших никто не знал Недича, – подал голос Николич.
– Он поднимался в апартаменты вице-премьера? – спросил Дронго.
– Нет, – ответил Николич, – он ни разу не поднялся на третий этаж. Ни разу.
– Вот видите, – снова вмешался Антич, – я же вам говорил, что Недича не нужно вмешивать.
– Павел, спросите у господина следователя, его прислали сюда специально, чтобы он мешал мне разговаривать с подозреваемым, или он даст мне возможность с ним переговорить? – разозлился Дронго.
Орлич перевел его слова. Антич нахмурился, затем решительно поднялся и вышел из комнаты.
– Так будет лучше, – громко сказал Дронго. – А теперь спросите Николича, как он сам считает, каким образом могли убить вице-премьера?
Николич выслушал вопрос. Долго молчал. Затем поднял голову и что-то невнятно произнес.
– Что он сказал? – быстро спросил Дронго.
– Он сказал, что это была нечистая сила, – перевел Орлич. – Он уверен, что никто не входил в комнату погибшего и не выходил оттуда.
Капитан смотрел на Дронго, ожидая его реакции. Николич тоже замер. Ему было важно, что именно скажет этот незнакомец.
– Я видел ваши пленки, – начал Дронго, – на них действительно никого нет. Но переведите ему, что я не верю в нечистую силу. Там побывал убийца, в этом я убежден. Просто мы пока не совсем понимаем, как именно это убийство произошло.
Орлич перевел его слова. Николич тяжело вздохнул, но никак не прокомментировал высказывание гостя.
– Вы сказали, что отлучались на две минуты и были в туалете, – продолжал Дронго, – и это было зафиксировано на пленке установленной на третьем этаже камеры. Но потом вы сказали, что слышали какой-то шум, примерно через час после того, как ушел сын вице-премьера, и решили не входить в его апартаменты. Я понимаю, что эти показания могли из вас выбить или убедить вас в том, что вы действительно слышали какой-то шум. Но я лично не верю вашим словам и считаю, что вас просто заставили их сказать.
Орлич снова перевел. Николич опустил голову и вдруг беззвучно заплакал. Капитан посмотрел на Дронго:
– Он в таком состоянии, что ему нужно вызывать врача. Кажется, у него истерика.
– Я должен быть уверен, что он не слышал никакого шума, – безжалостно объяснил Дронго.
Николич продолжал плакать, уже не стесняясь своих слез.
– Я ни в чем не виноват, – твердил он, – я ничего не знаю…
Было понятно, что в таком состоянии он не сможет нормально разговаривать. Несчастный Николич просто сломался под грузом свалившихся на него обвинений, физических и психологических испытаний.
– Зовите врачей, – решил Дронго, и капитан выбежал из комнаты. А эксперт подошел к стеклу, глядя на плачущего охранника. Так притворяться просто невозможно. Он действительно на грани… В его комнату уже ворвались врач и офицер, прикрепленный к Николичу. Дронго услышал шаги и за своей спиной. Это вошли Орлич и Антич.
– Видите, к чему приводит ваша бесцеремонность, – покачал головой Антич, – вы подвергли его такому испытанию…
– Боюсь, что вы приписываете свои успехи другим, – возразил Дронго, – это ваши следователи довели его до такого состояния.
