– Тогда остаются гости, – невозмутимо добавил Дронго.
У капитана дернулась рука, и он едва не пролил кофе себе на брюки. Поставил чашечку на стол и взволнованно посмотрел на Дронго.
– Они не выходили из комнаты, – испуганно произнес он, почему-то оглядываясь по сторонам, словно их здесь тоже могли записывать. – Их тоже всех проверяли.
– Других вариантов быть не может, – твердо сказал Дронго. – В нечистую силу я не верю, а конкретный убийца, который ломает шейные позвонки своей жертве, не может растаять без следа.
– Так нельзя, – явно нервничал Орлич, – мы не должны обвинять наших гостей. Иначе вообще больше с нами никто не будет разговаривать.
– И этого вы боитесь больше всего, – понял Дронго, – потому и пригласили иностранного специалиста. Такой типичный «балканский синдром», возникший после братоубийственной войны в Югославии. Вы еще много лет будете помнить о том, как говорящие на одном языке братья-славяне убивали друг друга…
– Это все наследие многих веков противостояния двух цивилизаций, которое проходило по территории Югославии, – вздохнул Орлич.
– Не нужно ваше собственное варварство списывать на многовековую историю, – посоветовал Дронго. – Дело не в том, что здесь всегда был нервный узел Европы, граница двух или даже трех цивилизаций – католической, православной, мусульманской. Никто не мог даже предположить, что вы будете расходиться с такими кровавыми конфликтами. Причем вам особенно не повезло, что виноватыми в этих конфликтах делали прежде всего сербов, так как руководство армии состояло в основном из сербов.
– Вы даже не представляете, что у нас было, – вздохнул Орлич. – Так что тема отношений между нашими бывшими республиками очень деликатная. Если бы вы знали нашу историю…
– Я ее знаю, Павел, – усмехнулся Дронго, – еще начиная с тех времен, когда здесь были греческие и македонские города. Еще с тех времен, когда римляне покорили эти места, а спустя много веков здесь поселились славяне. Но настоящие испытания для ваших народов начались после появления здесь в пятнадцатом веке завоевателей турков-османов.
Их постоянная экспансия закончилась примерно через двести лет, когда Османская империя дошла до Вены, но затем откатилась, после двух неудачных осад австрийской столицы, и линия раздела прошла как раз посередине вашей страны. Трудно даже подсчитать, сколько раз Белград переходил из рук в руки. С одной стороны, Австрийская империя Габсбургов, убежденные католики, развязавшие тридцатилетнюю религиозную войну в Европе еще в семнадцатом веке, а с другой – оплот мусульманского мира, Османская империя. И, разумеется, необходимо учитывать, что на этих территориях проживали католики – хорваты и словенцы – вместе с православными сербами и черногорцами, а после многовекового турецкого владычества появились мусульмане – боснийцы и часть албанцев. Вот вам и истоки противостояния.
И потом здесь был узел противоречий, который привел к Первой мировой войне, когда Россия защищала православных сербов, а Австрия хотела аннексировать эту территорию. Россию поддержала Антанта в лице Англии и Франции, а Австрию – Германия и Турция. Все перемешалось настолько, что румыны выступили на стороне Антанты, а болгары – на стороне Турции против коалиции, в которой была и Россия. Вот такой затянувшийся узел. После Первой мировой войны, когда распались обе империи – Австро-Венгерская и Турецкая, – здесь возникло королевство сербов, хорватов и словенцев. Уже тогда было понятно, что это достаточно искусственное образование. Противоречия вспыхнули сразу, как только появилось государство. Хорваты были недовольны своим положением, при котором «титульной нацией» становились православные сербы. В двадцать девятом году король Александр произвел государственный переворот и объявил о создании нового государства – Югославии. А через пять лет его убили, не без помощи хорватских националистов.
Хорваты стали такой большой проблемой в новом государстве, что Белград был вынужден согласиться на автономию этого края. Такое неустойчивое положение продолжалось до апреля сорок первого, пока Германия и Италия не начали агрессию против вашей страны. И, конечно, сразу признали независимость Хорватии, отторгая эту территорию от остальной части Югославии, а заодно и большую часть нынешней Боснии.
В результате ненависть между хорватами и сербами вспыхнула еще сильнее. Хорватские усташи и сербские четники убивали друг друга несколько лет, пока все это противостояние не закончилось победой коммунистов под руководством хорвата Иосифа Броз Тито. Нужно отдать должное коммунистической идеологии – она не приемлет национализма. Насколько я знаю из истории, со сторонниками хорватской независимости расправлялись особенно жестоко. Хорват Тито должен был доказать, что в этой стране все равны, но сербы – равнее всех остальных, ведь они составляли почти сорок процентов от населения всего государства. А такая система могла держаться только на страхе и насилии. Между прочим, именно тогда, после Второй мировой войны, сам Тито выдвинул идею создания «Великой Югославии», в которую вошли бы не только все югославские республики, но и Болгария с Албанией. Разумеется, ни болгарам, ни албанцам входить в такое государство не хотелось, а Москва заподозрила в Тито вождя, желавшего утвердиться на Балканах. В результате отношения были подорваны на долгие годы. И в конце концов Югославия обрела статус федеративного государства, примерно в тех границах, в каких была до Второй мировой войны.
– Я этого даже не знал, – удивился Павел. – Тито хотел присоединить Болгарию и Албанию? У нас в учебниках об этом ничего не пишут.
– И никогда не напишут, – продолжал Дронго. – После создания социалистической Югославии Тито подавлял любое инакомыслие, любые вспышки национализма. В начале семидесятых снова начались националистические выступления в Хорватии, но Тито снова был беспощаден.
Однако сразу после его смерти все начало распадаться. Этот распад ускорил и развал Советского Союза, когда республики в СССР требовали независимости и заявляли о выходе из состава страны. В Югославии начались схожие процессы. Сербское руководство армии пыталось остановить этот развал, и в результате началось очередное противостояние между Хорватией, Словенией и сербской армией. А потом все это перекинулось в Боснию, где славяне-католики убивали славян-православных, а те убивали славян-мусульман. И все говорили на одном языке, хотя хорваты до сих пор заявляют, что их язык отличается от сербского. Все три общины сошлись в дикой братоубийственной войне, от которой вздрогнула вся Европа, уже начинающая отвыкать от подобных кровавых междоусобиц.
Ну а потом все повторилось. Германия и Австрия признали образование Словении и Хорватии, и ваша страна, Павел, начала разваливаться. Македония, Босния, затем Черногория… Ну и последняя пощечина сербам – Косово. С самого начала было понятно, что Москва будет снова поддерживать православных сербов, а Запад – кого угодно, лишь бы в пику Белграду. Что и произошло. Самолеты НАТО начали бомбить вашу столицу и вашу страну, а западные страны посчитали, что во всех бедах Югославии виноваты прежде всего сербы. Война развела вас так далеко, что многие до сих пор не верят в саму возможность переговоров бывших республик Югославии.
