– Шестой этаж. Поднимитесь по лестнице, справа будет кабина лифта.
Дронго вежливо поблагодарил ее и поднялся на шестой этаж. Дверь была белого цвета, с розовыми вставками. В ответ на его звонок раздалась мелодичная трель. Пришлось терпеливо ждать минуты две, пока наконец за дверью не послышались шаги. Она медленно распахнулась, и на пороге появился Марек Лихоносов в голубом халате и в тапочках с головами львов. Увидев гостя, он нахмурился, посмотрел на часы и недовольно спросил:
– И вам не стыдно? Обещали через сорок минут, а прикатили через два часа. Уже поздно, приличные люди не ходят в такое время в гости.
– Я знаю, – согласился Дронго, – но мы попали в пробку. Посмотрите, какая метель за окном.
– Так вам и надо, – махнул рукой Марек и посторонился. – Входите быстрее и сразу снимайте пальто. Кстати, откуда у вас такое симпатичное пальто? Можно посмотреть, какая фирма? Это, очевидно, кашемир с шерстью? И снимите вашу обувь, у меня дорогие ковры. Какой у вас размер ноги?
Дронго отдал хозяину пальто и, снимая туфли, пробормотал:
– Сорок шесть с половиной.
– Что вы говорите? У вас такая огромная нога? – изумленно взглянул на его ноги Марек.
– Почему огромная? По-моему, нормальная.
– Какой ужас! У меня нет тапочек такого размера. У меня вообще нет знакомых с таким размером. Подождите, я принесу тапочки из другой комнаты. Там, кажется, есть одна пара сорок пятого размера. – Марек быстро вышел и через некоторое время вынес тапочки с изображением пингвинов. – Только сорок четвертый, – виновато произнес он. – У меня сорок второй, и я не думал, что буду принимать гостя с сорок шестым размером ноги.
– Тогда давайте я пройду в носках, – предложил Дронго.
– Идемте, – согласился Лихоносов.
Хозяин и гость прошли в просторную гостиную, выходившую окнами на Тверскую. Здесь все отвечало вкусам хозяина. Огромный телевизор с колонками для стереозвука, мягкие кожаные белые диваны, стоявшие по всему периметру комнаты, большой шерстяной ковер, столики для закусок; по углам два небольших серванта и бар. Повсюду картины с изображением самого Марека Лихоносова. Певец сел на диван, жестом приглашая гостя садиться, закинул ногу на ногу, и халат пополз наверх, обнажая колено, на котором выделялась свежая ссадина.
– Что будете пить? – спросил Марек.
– Мне все равно.
– Тогда мартини? Или лучше виски? Что вы больше любите?
– Мне все равно, – повторил Дронго.
Марек достал два высоких пузатых стакана и бутылку виски.
– Это из самой Шотландии, – победно пояснил он, – чтобы вы согрелись. Лед положить?
– Ни в коем случае, – возразил Дронго, – иначе я сразу получу ангину.
– Какой вы забавный, – улыбнулся Лихоносов и протянул стакан гостю. – За нашу встречу, – любезно проговорил он.
– За встречу. – Дронго поднял стакан и сделал два больших глотка. Обычно виски он не пил, но в машине, даже с работающей печкой, основательно продрог. Поставив стакан на столик, он повернулся к хозяину: – У меня к вам важное дело.
– Насчет этого несчастного случая, – сразу ответил Марек. – Я вас слушаю. Задавайте свои вопросы.
– Почему несчастный случай?
– Это очевидно. Там был какой-то преступник, который влез в коттедж, чтобы ограбить дом, и случайно увидел Пашкова. Потом убил его и сбежал. – Марек лгал, это было видно по его глазам. Непонятно почему, но явно лгал.
– Значит, вы тоже думаете, что это несчастный случай?
– Так думает следователь. У него очень смешная фамилия. Кажется, Тихоходов или Тихонравов.
– Тихомолов.
– Вот, правильно. Я бы не запомнил. Тихомолов. Он тоже считает, что там был кто-то чужой.
– А лично вы верите в это?
– Я думаю, как и все остальные, – отвел глаза Марек. – Налить вам еще виски?
– Нет, спасибо. Я хотел бы уточнить, где вы были в момент убийства?
– В комнате, которую мне отвели. Маленький кабинетик слева от лестницы. Между прочим, Криманову дали кабинет с библиотекой, а мне – такую каморочку… Но я не обиделся. В конце концов, все знают, что Криманов – это вчерашний день, а Лихоносов – день завтрашний.
– Вас пригласил Пашков?
– Нет, Глеб Алексеевич Харазов. Мы с ним договорились, что я приеду двенадцатого и тринадцатого. Я не собирался оставаться там на ночь – не люблю спать в чужих кроватях, тем более что в кабинете, который мне предоставили, совсем маленькая софа. Я собирался вечером уехать и утром снова вернуться.
– А Криманов?
– Откуда я знаю? Мы с ним не делимся своими планами и вообще с трудом переносим друг друга. Он мнит себя королем нашей эстрады. Голый король, у которого нет ни новых песен, ни популярных шлягеров! А мои песни поет вся страна. При этом он уже народный, а я даже не заслуженный. Вот такие интриги завистников… Ничего, я не обижаюсь. Думаю, что, когда мне стукнет столько лет, сколько Роберту, я буду уже не просто народным, а европейской звездой.
– Безусловно, будете, – согласился Дронго.
– Ой, какой вы душка! Давайте налью вам еще.
– Нет, спасибо. К Роберту спустилась Кира Пашкова за несколько минут до смерти ее мужа. Вы слышали, как она спускалась?
– Да, слышал. Я открыл дверь и даже увидел ее. Она тоже меня увидела и сказала, что с деньгами все решено. Я, конечно, обрадовался.
– А почему она решила зайти к Роберту?
– Не знаю. Но ничего необычного в этом нет. Ведь она из нашей среды, работала у самого Мавзона, давно знакома и с Робертом, и со мной…
– А потом спустилась супруга румынского посла.
– Илоночка. Да, я знаю. Она была на кухне. Ее я тоже видел.
– И вы ничего больше не слышали и не видели?
– Нет, ничего. Я готовился к своему выступлению и не обращал внимания ни на какие звуки.
– Вы сказали, что вас пригласил Харазов?
– Да. Он несколько раз предлагал мне при-ехать на празднование старого Нового года. Сказал, что на следующий день должен приехать французский посол, которому особенно нравится мое творчество, поэтому меня и пригласили… Давайте я вам все-таки немного налью!
– Наливайте, – согласился Дронго и, дождавшись, пока Лихоносов щедро добавит ему виски, поднял стакан:
– За ваш дом.
– Спасибо, – улыбнулся Марек, тоже поднимая стакан.
На этот раз Дронго только пригубил и, поставив стакан обратно на столик, решил резко поменять тему разговора:
– У вас чудесная квартира, и в таком престижном месте…
– Да, – радостно улыбнулся Лихоносов, – я всегда мечтал жить на Тверской. Когда выходишь на балкон и видишь башни Кремля, чувствуешь себя хозяином мира.
