Книга Смерть под аплодисменты, страница 19. Автор книги Чингиз Абдуллаев

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Смерть под аплодисменты»

Cтраница 19

Бурдун вошел в кабинет. Он был среднего роста, коренастый, седой, кряжистый, грозно смотревший на гостя. Подошел и энергично поздоровался. Среди его предков были крестьяне из Польши, Литвы, Украины. Это сказывалось в его крестьянской натуре, в чертах его лица.

– Добрый вечер, – буркнул он, показывая гостю на стул и усаживаясь в кресло за столом. – Чем могу быть полезен?

– Я эксперт по вопросам преступности.

– Это я уже знаю. Что вам от меня нужно?

– Хотел поговорить насчет смерти Натана Зайделя.

– Это не ко мне. Меня уже не было в театре, когда он погиб. Я свою роль сыграл, отправился в гримерную, грим и одежду снял, пошел домой. Уже дома узнал, что он погиб. Спросите тех, кто был в этот момент на сцене.

– Мне важно знать ваше мнение.

– Все говорят, что Марат Морозов задел его случайно. Врачи тоже написали, что Зайдель умер от шока. Говорят, такой случай выпадает один на миллион. Значит, ему не повезло.

– И вы никого не подозреваете?

– Конечно, нет. Марат его при всех ударил. В зале столько людей сидело, даже министр культуры… Понятно, что никто не хотел его смерти.

– А может, хотели? Если рапиру не случайно подменили, а намеренно?

– Это в спектакле ее намеренно подменили, – усмехнулся Бурдун, – а в жизни так не бывает. У Шекспира все немного гипертрофированно. Чуства, образы, любовь, ненависть… В жизни все намного проще. Вот вы знаете, что Лев Толстой его не очень любил?

– Знаю. Но это не умаляет достоинств Шекспира.

– А я и не говорю, что Шекспир плохой автор. Просто у него чувства все преувеличенные. Если любит, то безумно. Если ненавидит, то страшно. Если ревнует, то как Отелло, а если злодей, то абсолютно законченный негодяй. В жизни так редко бывает.

– Согласен, – улыбнулся Дронго, – но и в нашей жизни встречаются негодяи.

– Верно. Но Зайделя никто не убивал. И никто рапиру не менял, это точно.

– Но ведь могли?

– Нет, не могли. Никто не стал бы заниматься таким паскудством.

– Вы заменили Зайделя в его роли короля?

– Думаете, что это я поменял рапиру и ушел домой? – криво усмехнулся Бурдун. – Не забывайте, что я играл роль могильщика, а не Озрика, у которого были все рапиры.

– А если Шунков поменял рапиру нарочно? Он ведь пользовался благосклонностью Шаховой, а она не очень любила своего первого мужа.

– Не смейте так говорить! Она прекрасная женщина, – почти искренне воскликнул Бурдун.

– Тогда Морозов. Он мог рассчитывать на многое в отсутствие такого мощного конкурента, как Зайдель?

– У них были разные возрастные категории. Морозов и так играл Гамлета, куда ж еще выше? Эта роль – вершина для любого актера. Мечта, если хотите. Я уже сказал, что вам лучше спрашивать у тех, кто был на сцене и все сам видел.

– Я уже спрашивал, – сообщил Дронго.

– Кого?

– Ольгу Сигизмундовну.

– И она согласилась отвечать на ваши вопросы? – не поверил Бурдун.

– Согласилась. Мы беседовали сегодня днем в кабинете Зиновия Эммануиловича.

– Ну тогда понятно. Он ее пригласил?

– Вы угадали.

– Она ему не откажет. Ему никто у нас не откажет. Настоящий титан, глыба. Такие встречаются один на миллион, даже у такого народа, к какому он принадлежит.

– А я считал, что как раз у евреев соотношение другое: один дурак на тысячу умных, – пошутил Дронго.

– Вы тоже еврей? – нахмурился Бурдун.

– К сожалению, нет.

– Почему к сожалению?

– Шанс попасть в тысячу умных гораздо выше, чем у остальных народов, – снова пошутил Дронго.

Бурдун тяжело задышал.

– Вы на такие темы лучше не шутите, – тяжело сказал он, – вас могут не понять. Это страшная сила. Против нее мы все козявки.

– Вы имеете в виду евреев?

– Конечно. Особенно в наших театрах.

– Талантливый народ.

– Они умеют друг друга поддерживать, – убежденно произнес Бурдун. – Посмотрите на нас всех, на любой другой народ. Даже имея свою землю, территорию и корни, мы не можем нормально существовать, объединяться, пытаться договориться. Я ведь с Украины. Так мы, украинцы, до сих пор нормально объединиться не можем. Одни на Запад смотрят, другие – на Восток, третьи – вообще в сторону… Вот и получается у нас, как в той басне Крылова: каждый тянет в свою сторону. А этот народ удивительно умеет выживать. Умеет приспосабливаться и занимать лучшие позиции в любой стране, где они находятся. Посмотрите на всю историю евреев. Они всегда были вместе. Как кулак, – и он сжал свой кулак.

– Особенности их менталитета, – напомнил Дронго. – Сложная история, вечные гонения, умение приспосабливаться, выживать в очень непростых условиях, постоянные еврейские погромы на протяжении двух тысячелетий… Кажется, слишком много для одной нации. Может, поэтому выживали самые умные и самые приспосабливаемые.

– Вот это вы правильно сказали. Они ведь все очень умные и хваткие люди. И самое главное их качество – сплоченность. Чувство общей нации. В любом месте, в любой ситуации они друг дружку поддерживают. Начинают хвалить друг друга и протискивать на все самые лучшие должности. Вы разве не знаете, сколько у нас в театрах главных режиссеров-евреев? Даже невозможно сосчитать. Эйхвальд, Волчек, Ширвиндт, Райкин, Хазанов, Захаров, Розовский, Рейхельгауз… А сколько продюсеров – представителей их нации? Почти все, кто имеет деньги, имеют отношение и к ним. Либо через папу, либо через маму. Я иногда думаю, что Табаков тоже из их числа. Уж больно ловок.

– Табаков, кажется, русский.

– Это только кажется. Если поискать, наверняка найдутся еврейские корни. Все у них в руках. Поэтому и актеров они выбирают из своего числа. Самые лучшие актеры у нас – тоже представители их народа. Я ничего не хочу сказать, Зайдель был хорошим актером. Ольга Сигизмундовна – гениальная актриса. Но ведь Эйхвальд приглашал именно их, а не других. И так везде.

– Вы из Западной Украины, – усмехнулся Дронго, – только там еще остался такой убежденный антисемитизм.

– Я просто говорю правду, – обиделся Семен Ильич. – Как только начинаешь говорить правду, сразу кричат, что ты антисемит.

– Но к своему режиссеру вы относитесь с особым пиететом. И к Ольге Сигизмундовне тоже. Не напрягает?

– Нет, не напрягает. Я уже сказал и повторяю: Эйхвальд – настоящий гений. Такие режиссеры рождаются раз в целое столетие. Как Эйзенштейн или Мейерхольд.

– Оба евреи, – напомнил, не скрывая улыбки, Дронго.

– Как Станиславский и Немирович-Данченко, – разозлился Бурдун, – как Товстоногов, как Ефремов! У других тоже много достойных режиссеров.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация