– Куда вы меня привезли? – жалобно спросила она. – Куда… вы…
– Выходите, – предложил Дронго, – мы уже приехали.
– Не нужно, – попросила она, забиваясь в угол салона, – только не нужно вдвоем. Я так не могу, честное слово.
Дронго шумно вздохнул. Похоже, Догель был прав. Оставлять девочку одну в Москве в семнадцатилетнем возрасте не всегда безопасно. Через какие тернии она прошла, если может предполагать подобное? С другой стороны, и ее «достижения» были более чем очевидны. Уже через несколько лет после того как она окончила училище, у нее была собственная однокомнатная квартира в Москве и своя машина. Не говоря уже о том, что она была актрисой в театре Эйхвальда.
– Мы подъехали к вашему дому, – пояснил Дронго, – и вы можете выйти.
– Ой, простите, я не поняла. – Она улыбнулась и быстро вылезла из автомобиля. Огляделась по сторонам. Дронго вышел следом. Она обернулась к нему и спросила:
– Вы подниметесь ко мне пить кофе?
– Обязательно, – кивнул Дронго, – только давайте сначала найдем ваш подъезд и вашу квартиру.
– Не нужно искать. Вот мой подъезд, – показала она на дверь, рядом с которой они притормозили.
Он помог ей войти в подъезд. Они поднялись на второй этаж. Рогаткина достала ключи, открыла дверь.
– Входите, – пригласила она, обернувшись и глядя на Дронго, – я сейчас сделаю вам кофе.
– Лучше выпейте его сами, – посоветовал Дронго, – и закройте за мной дверь. Спокойной ночи.
– Вы не останетесь у меня на ночь? – удивленно спросила Светлана.
Опыт общения с незнакомыми продюсерами у нее явно был. И по большей части очень негативный.
– Нет, – он хотел закрыть за собой дверь, – до свидания.
– Я поняла, – неожиданно сказала она.
– Что? – не расслышал он.
– Я поняла, – повторила Рогаткина. – Вы не продюсер, – тихо сказала она.
– Почему вы так решили? Только потому, что я не хочу оставаться в вашей квартире на ночь? Обычно все продюсеры остаются?
– Часто, – призналась она. – Никакой продюсер не стал бы заказывать для меня такой коньяк. Я ведь не Ольга Шахова. И весь вечер вы расспрашивали меня только о Зайделе, а не о моих ролях. А потом пришли за мной в туалет. Другой продюсер просто уехал бы, а вы пришли и вытащили меня. И привезли домой. Вы, наверное, журналист? Или нет. Скорее вы из милиции. Хотя откуда у нашей милиции деньги на такой дорогой коньяк? Даже если есть деньги, они не будут их тратить на меня. Значит, вы из другого ведомства. Где есть интеллигентные, воспитанные, хорошо оплачиваемые сотрудники. Такие, как вы. Я не знаю, как называется сейчас такое ведомство? ФБР?
– Это в Америке, – ответил Дронго. – В России схожая организация называется ФСБ, но я и к ним не имею никакого отношения.
– И все равно вы шпион, – вздохнула Рогаткина. – Так мне и надо. Поверила, что вы продюсер, а вы оказались шпионом. Но шпионы тоже не отказываются остаться на ночь. Не хотите остаться?
– Я думаю, что любой нормальный мужчина хотел бы с вами остаться. Но это будет не совсем порядочно.
– Ничего не поняла. Вы женаты?
– Начнем с того, что да. И это тоже немаловажное обстоятельство, не позволяющее мне здесь остаться. Но главное в другом. Нельзя спаивать молодую женщину коньяком, а потом, пользуясь ее состоянием, оставаться у нее в квартире. Нельзя и вам быть столь неразборчивой, иначе можно нарваться на маньяка или подлеца.
– Все мужчины одинаковые, – убежденно произнесла Светлана. – Вот вы говорите правильные слова, а сами, наверное, хотите остаться со мной. Неужели не хотите?
– Хочу. Но именно поэтому не останусь. Спокойной ночи.
– Ладно, идите, – махнула она рукой, – а то ваш друг-режиссер будет волноваться. До свидания, мистер Шпион.
– До свидания.
Он закрыл дверь и спустился вниз. Сел в машину и долго молчал.
– Что-нибудь не так? – спросил Эдгар.
– Она нас вычислила, – сообщил Дронго, – кажется, мы ведем себя не совсем адекватно. Нужно будет учесть это на будущее.
Глава 11
Рано утром раздался телефонный звонок. Дронго посмотрел на часы. Было около девяти. В это время ему обычно никто не звонил. Он прислушался. Включился автоответчик, сообщивший, что готов записать разговор на пленку. И раздался тревожный голос Дениса Крушанова, завхоза театра на Остоженке:
– Доброе утро. Я хотел позвонить вам вчера, но не знал номера вашего телефона. Вчера вечером мне позвонил Зиновий Эммануилович. Он беспокоится за вас. Дело в том, что Ольга Сигизмундовна рассказала сыну о вашей встрече с ней, и выяснилось, что тот слышал о вас и знает, что вы известный эксперт по расследованию преступлений. Господин Шахов позвонил и в очень резкой форме выразил свое недовольство тем, что наш главреж невольно способствовал этой встрече. Он откуда-то узнал, что вас послала вдова Натана Леонидовича. Но Эйхвальд ему об этом не говорил. И просил меня предупредить вас.
Раздался щелчок, и телефон отключился. Дронго тяжело вздохнул. Нужно так сильно ненавидеть своего родного отца, чтобы не испытывать желания даже встречаться с ним и не успокаиваться после его смерти! Как же воспитывала своего сына Ольга Шахова? Какую ненависть к отцу она внушила мальчику, не понимая, что эта ненависть разрушит душу ее сына? Вот Эдуард и вырос эгоистом, привыкшим решать свои проблемы с помощью денег и телохранителей.
Дронго поднялся и направился в ванную комнату. Сон окончательно улетучился. При воспоминании о вчерашнем нападении он нахмурился. Этот Шахов может не успокоиться. Возможно, придется еще раз встретиться с его матерью, чтобы попытаться объяснить ей, как неправильно она ориентирует своего собственного сына. Он позвонил Вейдеманису, и они договорились, что встретятся через полчаса.
У них оставались только три актера, с которыми они хотели встретиться. Гамлет, Горацио и Озрик. Самые важные лица, участвующие в сцене смерти короля. Пожалуй, самые важные актеры, которые могли пролить свет на это загадочное преступление. Но Морозов все еще не вернулся из Санкт-Петербурга. Дронго перезвонил Крушанову и попросил успокоить главного режиссера, сообщив тому, что они уже встретились и переговорили с сыном Ольги Сигизмундовны.
– Он ничего не говорил? – несколько напряженно уточнил Крушанов.
– Нет. Он был очень любезен, и мы с ним весьма дружески переговорили, – соврал Дронго.
– Странно. Обычно он бывает совсем другим, – признался Крушанов.
– Мне нужны Полуяров и Сказкин. Когда я могу их увидеть?
– Сказкин сегодня в театральном училище, у них там семинар. А Полуяров будет в театре к двум часам дня, – сообщил Крушанов, уточнив по графику.
– А Морозов точно приезжает завтра?
