Шунков был молод, довольно известен, популярен среди молодежи. О его убийстве передали все телевизионные каналы. Примерно через полтора часа в театр приехала Ольга Сигизмундовна. Было заметно, как сильно она переживает случившееся. На Эйхвальда нельзя было спокойно смотреть. Потерять второго ведущего актера за столь короткий срок было очень тяжело. Все понимали, что такие потери скажутся и на игре остальных актеров, и на коммерческой деятельности самого театра. Ситуацию уже сравнивали с театром «Ленком», где за сравнительно короткое время ушли из жизни Леонов, Абдулов, Янковский и попал в тяжелую аварию Караченцов. Похожий рок обрушился на театр Эйхвальда, терявший уже второго актера.
Кабанец тщательно осмотрел место происшествия и начал допрос многочисленных свидетелей. Почти сразу ему сообщили, что в театре уже несколько дней работали двое мужчин, которые выдавали себя за частных детективов. Никто не знал, откуда они пришли и чем именно занимались, пока Эйхвальд не пояснил, что их прислала вдова Зайделя. Как раз в это время завхоз Крушанов звонил в Санкт-Петербург и сообщал об убийстве Шункова. Следователь потребовал, чтобы ему нашли этих детективов, и продолжал допрашивать свидетелей.
К тому времени когда Дронго и Вейдеманис подъехали к театру, Кабанец уже закончил допросы основных свидетелей и собирался уехать, чтобы появиться здесь завтра утром. На квартиру Шункова уже была послана бригада экспертов. Когда следователю доложили, что появились частные детективы, он кивнул, попросив пригласить старшего.
Дронго вошел и увидел, что следователь пьет чай из большой цветастой кружки. Он был среднего роста, подвижный, живой, с идеально круглой головой, уже заметно полысевший, с правильными чертами лица и очень маленькими ушами.
– Добрый вечер, – вежливо поздоровался Дронго.
– Входите, – разрешил Кабанец. – Вы, очевидно, тот самый частный эксперт, о котором мне уже рассказывали?
– Меня обычно называют Дронго.
– Почему? – удивился следователь.
– Вы приехали в Москву недавно? – улыбнулся Дронго.
– Уже шестой год, – нахмурился Кабанец. – Намекаете на то, что я должен был знать такого известного частного детектива, как вы?
– Нет. Просто спросил.
– Садитесь, – показал следователь. – Итак, вы частный эксперт и со своим помощником уже несколько дней допрашиваете здесь всех актеров и сотрудников театра. Я могу узнать, зачем вы это делаете, нервируя людей после случившегося несчастного случая?
– Можете, – сказал Дронго. – Во-первых, нас попросила об этом вдова погибшего Зайделя – Нина Владленовна…
– Понятно. Вы отрабатываете свой гонорар, – неприятно улыбнулся следователь, – хотите доказать ей, что мы все дураки, а вы можете найти убийцу. Только убийцы никакого нет и не может быть. Несчастный случай произошел на глазах у сотен людей, никто не собирался его убивать. Это был обычный несчастный случай. Она только зря тратит свои деньги, а вы поступаете не очень красиво, имитируя бурную деятельность.
– Не совсем, – возразил Дронго. – Дело в том, что это был не несчастный случай, а убийство…
Следователь едва не поперхнулся. Он закашлялся и поставил кружку на стол. Строго взглянул на гостя.
– Не говорите глупостей. Это был несчастный случай. Мы даже провели следственный эксперимент. Какое убийство? Вы считаете, что Морозов нарочно ударил Зайделя сильнее обычного? Но экспертиза как раз считает, что удар был не очень сильным. И это была просто роковая случайность. Кончик острия попал в сердце, у актера произошел шок, и он умер прямо на сцене. У меня есть и заключение экспертизы.
– Все правильно, – согласился Дронго, – только не совсем так, как вы считаете. Эта рапира была заточена, но на столике должна была лежать другая рапира…
– Это мы выяснили в ходе следственного эксперимента, – перебил его Кабанец. – В шкафу просто упали рапиры и смешались… Мы проверяли по инвентаризационной книге. Восемь незаточенных и две заточенные.
– Вы не хотите меня слушать, – заметил Дронго. – Начнем с того, что рапира, которой наносили удар, не могла значиться в инвентаризационной книге…
– Почему? – изумленно спросил следователь.
– Потому что она не из театра, – сообщил Дронго, – ее подменили. Вы взяли инвентаризационную книгу, проверили наличие рапир, провели свой следственный эксперимент со шкафом, где лежали рапиры. Они упали и смешались, и вы посчитали свою миссию законченной. Но это не так. Рапиру подменили, и вы при желании можете это легко проверить, если отправите ее на экспертизу металла. Это другая рапира.
– Откуда вы знаете? – мрачно поинтересовался Кабанец.
– Знаю. Поэтому и уверен, что это было убийство. А вы можете все легко проверить, если еще не уничтожили рапиру, которая фигурировала в деле Зайделя.
– Предположим, что это действительно другая рапира. Но почему вы так уверены, что это было убийство?
– Убийца идеально продумал свой план, – объяснил Дронго, – он подменил рапиру, дожидаясь, когда их вынесут в качестве реквизита к спектаклю «Гамлет». Рапиры и алебарды вынесли и сложили за кулисами. Во время последнего акта их вынесли для Озрика.
– Для кого? – Кабанец никогда не слышал об Озрике. Для него все участники последней сцены были обычными актерами, оказавшимися свидетелями несчастного случая.
– Для актера Юрия Полуярова, игравшего Озрика, – пояснил Дронго, – он должен был подавать рапиры фехтующим Гамлету и Лаэрту. Простите – Морозову и Шункову. Одна из рапир, которую он протянул им, была заточена. И именно эта рапира оказалась в руках Морозова, когда он наносил свой роковой удар.
– Правильно. Мы так и написали в нашем акте. Но я не совсем понимаю, о чем вы говорите. Тогда получается, что убийцей Зайделя был Марат Морозов?
– У нас пока нет твердой уверенности, кто именно был этим убийцей. Но мы убеждены, что убийца не мог быть где-то в другом месте. Он обязан был контролировать ситуацию до конца, чтобы при желании изменить или подправить ее в свою пользу.
– Я вас снова не понимаю. Кто убийца? Где он был? Кого именно вы подозреваете?
– Сначала вам нужно проверить рапиру, которой был нанесен роковой удар, – предложил Дронго. – Если наши предположения окажутся верными – а у меня есть основания так считать, – то тогда становится ясным, что убийца готовился к этому преступлению загодя, то есть имея конкретный план своего преступления. Вы провели свой следственный эксперимент и выяснили, что рапиры могли выпасть из шкафа и смешаться в одну кучу. Очевидно, что убийца тоже знал об этом и был уверен, что вы так и подумаете, так как среди двух рапир одна была незаточенной, а вторая – заточенной. Естественно, что, проведя свой эксперимент, вы точно установили, что все рапиры могли свалиться вниз и рабочий Ханларов мог просто перепутать эти рапиры. Убийца все рассчитал точно. Вы так и подумали. Затем связка рапир оказалась за кулисами и Озрик-Полуяров вынес их на сцену. И вот здесь был самый важный момент. Убийца должен был находиться на сцене, непосредственно рядом с этими рапирами. Ведь там была целая связка клинков, а нужная, заточенная рапира была только одна. Он должен был подойти к этой связке и вытащить заточенную рапиру, чтобы положить ее сверху. Очевидно, он так и сделал, а уже затем эта рапира оказалась в руках Морозова, который и нанес роковой удар. Обратите внимание, что убийца точно знал, как будет бить Морозов. Ведь пока фехтовали Гамлет и Лаэрт, они наносили друг другу лишь символические удары, а последний крик Гамлета: «Ну так за дело, яд!» был воплем отчаявшегося человека, и он бил короля своей рапирой с размаху. Убийца был театральным человеком, в этом нет никаких сомнений…
