Раздольский знал, кто такие «цеховики». В советское время это были организаторы подпольных производств, на которых производились остродефицитные вещи. Причем зачастую вещи были не хуже заграничных. Но в Уголовном кодексе имелась статья о «частнопредпринимательской» деятельности, как и статья о хищении государственных средств — ведь сырье считалось государственным имуществом. А еще статья о «спекуляции», когда любая нажива считалась незаконной и спекулятивной.
Аракелян тоже давно знал Евгения Мартыновича. Не один десяток лет. Ведь Раздольский в конце своей работы на фабрике был избран освобожденным председателем профсоюзного комитета. О его честности во время распределения квартир и путевок ходили легенды. Аракелян знал про эти качества своего давнего знакомого. И поэтому в середине девяносто третьего привел к нему двоих очень важных людей. Один был грузин, другой украинец. Все трое долго пили чай, расспрашивая Евгения Мартыновича о его жизни и работе. А затем Аракелян объяснил, зачем они сюда приехали.
— Умер наш старый друг, — говорил Аракелян. — Он был не просто честным и справедливым человеком, он был настоящим другом, разрешал все наши споры, умел найти возможный компромисс. Ты нас понимаешь? Мы ищем человека, который сможет разговаривать с людьми, решать их проблемы, справедливо относиться к каждому. И самое главное — быть посредником в наших отношениях. То есть тебе нужно снова стать председателем профкома, только не фабрики, а целой области. Или нескольких областей.
— У меня не получится, — улыбнулся Раздольский, — я уже отошел от дел, работаю охранником.
— У тебя все получится, — убежденно сказал Аракелян. — Мы знаем тебя давно как честного и порядочного человека. Сейчас таких людей очень трудно найти. Практически невозможно. Раньше в селах и деревнях были мировые судьи, которые выносили решения по справедливости, руководствуясь своей мудростью и своим пониманием истины. Вот таким человеком мы и хотим тебя избрать, чтобы ты стал нашим мировым «судьей».
— Я бы не отказался, — признался Раздольский, — но ведь на мне целая семья. Больная жена, дочь разведена и работает библиотекарем. Сам знаешь, какая там зарплата. Маленькие внуки. Их всех кормить нужно.
— Правильно, — согласился Аракелян, — вот поэтому мы тебя и выбрали. Будешь ежемесячно получать зарплату на свои нужды, — и он назвал сумму.
Раздольский даже испугался. Сумма была неслыханной, невероятной, невозможной. Он немедленно захотел отказаться, но Аракелян и приехавшие с ним гости так настаивали, что он согласился.
С тех пор прошло больше семнадцати лет. Раздольский стал не просто «судьей». За эти годы он превратился в главного «судью», слово которого стало решающим при определении споров и конфликтов между различными «организациями». Евгений Мартынович прекрасно знал, что не все они платят зарплату и налоги, как полагается обычным предприятиям. Но его задачей была не проверка их деятельности и не ревизия финансовых отделов, а справедливое разрешение всяческих конфликтов. Конфликты возникали часто, и неизменно для их разрешения приглашали Евгения Мартыновича. За эти годы он потяжелел, потолстел, почти не ходил пешком, передвигаясь на машине. Но про его честность и неподкупность по-прежнему ходили легенды, а он очень дорожил своим положением и имиджем порядочного человека. Ведь на самом деле каждый сам определяет для себя границы своей порядочности и морали. Часто люди имеют такую мораль, какую им позволяют иметь обстоятельства и их денежные доходы.
Он был неподкупным и справедливым. Деньги, которые ему платили как зарплату, были очень большими. Но он заслуживал их своим неустанным трудом и справедливыми решениями. Именно ему позвонил Дронго, сообщив о беспределе, который устроил Хромой Джансунг. К этому времени главный «судья» Раздольский рассматривал не только хозяйственные споры, но и все конфликты между различными преступными группировками, принимая решение, исходя из традиций этого мира и его возможностей.
Раздольский знал, что Жора Бакинский часто игнорировал решение «судей», как и решения своих коллег, уважаемых и коронованных «воров в законе». Рано или поздно их терпение должно было лопнуть. Оно и лопнуло примерно год назад, когда собравшиеся «судьи» единогласно вынесли Георгию Цвераве смертный приговор, приказав привести его в исполнение дерзкому и смелому Морису Тугушеву. Ему выделили деньги и выдали карт-бланш на проведение подобной акции.
Говорили, что Морис дважды нанимал известных киллеров для решения этого вопроса. Но Георгий был словно заговоренный. Тогда Морис изменил тактику. Он разработал целый план по устранению опасного конкурента. К этому времени Жора Бакинский уже точно знал, кому именно поручена его ликвидация. Он принял все меры предосторожности, но не знал одного: его собственный заместитель — Хромой Джансунг — уже давно метил на это место, ожидая, когда наконец боевики Мориса доберутся до его шефа. Но босс упрямо не хотел умирать.
Он познакомился с красавицей Альбиной Брустиной еще несколько месяцев назад. Она ему сразу понравилась, и Георгий решил взять ее с собой на очередной отдых в Италию. Он часто практиковал подобные выезды с молодыми женщинами, с которыми жил в тот или иной момент своей жизни. Джансунг догадывался, что из этой поездки Георгий уже не вернется. Слишком много сил и средств тратил Морис на его ликвидацию. Именно поэтому Джансунг посадил в поезд трех молодых людей, самых неопытных и молодых, чтобы охранять своего шефа на пути в Италию. Когда Захар Чечулин позвонил и сообщил, что шефа наконец убрали, Джансунг едва не заплясал от радости.
Он приказал всем телохранителям уходить, искренне желая их спасти. Но заместитель не был виноват в том, что один из этих парней при попытке спрыгнуть с поезда повредил себе ногу. Когда ему позвонил Морис, Джансунг уже был готов к компромиссу. Морис пояснил, что детали устранения Георгия не должны быть известны в Москве, чтобы не подводить его людей. Джансунг согласился. Тогда Морис потребовал платы. Он сказал, что его люди сами найдут лежащего в больнице Руслана Хадырова, но им нужна помощь в поисках другого телохранителя, сбежавшего с поезда. Это был Захар Чечулин. Хромой Джансунг был, в сущности, человеком добрым, пока дело не касалось денег и бизнеса. Тогда он становился неуправляемым, жестоким и бескомпромиссным. На этот раз в нем тоже проявились эти его худшие черты, и он с легким сердцем сдал Чечулина убийцам.
Когда Дронго рассказал об этом Раздольскому, тот был искренне возмущен. Хромого Джансунга вызвали на разбирательство к «судьям» и присудили оплатить расходы на содержание семей Хадырова и Чечулина. Кроме того, было обращено внимание, что все будущие сделки Хромого Джансунга будут идти под строгим надзором самого Евгения Мартыновича и провинившемуся назначался «испытательный срок» в три года.
Конечно, все эти меры не могли вернуть к жизни Чечулина или Хадырова, но о них думали меньше всего. Авторитетных людей возмущало поведение Джансунга по отношению к своим «шестеркам». Ведь хороший феодал обязан защищать своих людей от посягательств других феодалов. На этом держалось ленное право — и бандитская этика. Поэтому Джансунг и был наказан, а в авторитетных кругах считали, что он наказан абсолютно справедливо. Вот так закончилась история убийства Георгия Цверавы, который был одним из самых значительных и уважаемых людей «потустороннего» мира, но в какой-то момент потерял почву под ногами, почувствовал себя лучше и важнее других, взлетел и сгорел, как Феникс. Ведь в том мире, где он правил, не принято было так высоко задирать нос. Каждый знал свое место, каждый имел право на свою нишу. И не более того. Выход за рамки дозволенного жестоко карался и не дозволялся никому, даже такому авторитетному человеку, как Георгий Цверава.
