– Вот увидишь, выживет она нас с тобой, и останемся мы, сыночек, бомжами. А она будет жить припеваючи. Наглая, злая. Брось ее, пока не поздно.
Но Гена, на радость Элине, был глух и слеп. Влюбился он крепко. И то! Элина ведь была красавицей! На нее многие заглядывались, и как тут не поверить, что она подрабатывает моделью? Сколько раз Мануков потом корил себя: надо было слушать маму! Но тогда…
Тогда он буквально упивался любовью Элины. Ее опытностью, неутомимостью и, как ему казалось, искренним желанием сделать его счастливым. Целыми днями, почти без выходных, мать вкалывала, Гена же себя работой не утруждал. Почти все его время занимала Элина. Сначала ей принадлежали только его дни, но потом она захватила и ночи. Потому что, несмотря на протесты Гениной мамы, они поженились. И Элина переехала жить к ним. На удивление Гены, вещей у нее оказалось немного, и ничего из того, что говорило бы о ее успешной карьере модели.
– Раздала подружкам, – не моргнув глазом, соврала Элина. – Им же не повезло так, как мне. Пусть хоть дизайнерским шмоткам порадуются.
Сама она торжествовала: жизнь удалась! Окрутила москвича, теперь не надо возвращаться домой, пусть там, на маленькой родине, все, а в особенности школьные подружки, обзавидуются. Но свекровь категорически отказалась прописать свежеиспеченную сноху. Сказала, как отрезала:
– Пусть сначала родит.
Элина не заставила себя долго ждать. Буквально через месяц после свадьбы она объявила Гене и его матери, что беременна. Мануков был на седьмом небе от счастья, а свекровь сказала:
– Ну что ж…
Это означало согласие. Как только родился внук, и его и Элину прописали в московской квартире. Работу Элина тут же бросила.
– Ну, какие сейчас показы мод, дорогой? Ты же видишь, что в стране творится!
То же самое произошло и с женской одеждой, которая, по словам Элины, теперь не нуждалась ни в каком дизайне.
– Магазины и рынки заполнены китайским барахлом, – презрительно говорила она. – У людей нынче совсем нет вкуса. Это надо пережить.
На робкие возражения Гены, что не обязательно сидеть дома, надо искать применение своим талантам, а главное, красоте, Элина задумчиво говорила:
– Я могла бы выиграть какой-нибудь конкурс красоты, за это вроде бы неплохо платят. И контракт на работу за границей можно заполучить. В качестве модели. Но я ведь теперь не мисс, а миссис. Вдруг обман раскроют?
Гена же еще и оказался виноват! В том, что сделал ее миссис!
Выручала их мать, которая стала мотаться за границу челноком, привозя оттуда, по словам Элины, «всякое барахло». Но это барахло их неплохо кормило. Гена уже не помнил, из-за чего вспыхнула ссора. То ли он упрекнул Элину в бездействии, то ли она в сердцах бросила: «Ты не мужик!» В результате словесной перепалки вдруг выяснилось, что они друг друга ненавидят. Элина его, похоже, вообще никогда не любила, Гену же за несколько месяцев достал беспрерывный детский плач, горы грязных пеленок и обслюнявленных распашонок, манная каша на завтрак и засаленный халат жены. Любовная лодка с треском разбилась о быт. Мануков женился на экстравагантной красавице, а получил в итоге заспанную неряху. Да еще и вечно ноющего ребенка в придачу.
В двадцать четыре года он оказался не готов стать отцом. Москва бурлила, в ней появилось столько соблазнов! Приятели звали попить пивка, смотаться на юг, к морю, покутить в сауне с девочками. Элина, а главное, ее ребенок камнем висели у Манукова на шее. Постепенно выяснилось и вранье, которым пичкала его Элина, чтобы выйти замуж. Мануков узнал и про швейное ПТУ, и про безобразные лифчики, над «дизайном» которых трудилась его красавица, и про показы мод, в которых она никогда не участвовала. Теперь Мануков презрительно называл жену «дизайнер панталонов», а она его не менее презрительно «бездельник».
В один прекрасный день на крик Манукова: «Собирай вещи и уматывай отсюда со своим ублюдком!» – Элина и в самом деле ушла. А потом начался кошмар. Жена подала на развод, а заодно и на раздел имущества. Главным имуществом была, разумеется, московская квартира. Они отчаянно стали за нее судиться. Элине удалось окрутить ушлого адвоката, который принялся энергично действовать, Мануковы же момент упустили. Государство встало на сторону матери и ребенка. В суде Элина рыдала, рассказывала, какая сволочь ее бывший, как он и свекровь буквально истязали ее и кроху. Геннадий же и его мать свято верили в справедливость судей и в то, что в стране есть законы. Изначально квартира принадлежала им, и, по их мнению, Элина не имела на нее никаких прав.
Решение суда их ошеломило. Элине и ребенку досталось две трети жилплощади, а Мануковым только одна. Это означало, что квартира подлежит размену на отдельную однокомнатную и комнату в коммуналке. И Геннадий с матерью получат комнату.
– Я же тебе говорила, – расплакалась мама.
Разумеется, Геннадий подал апелляцию. Еще полтора года они с Элиной ходили по инстанциям, но добиться отмены решения первого суда Манукову так и не удалось. Мать слегла от горя, и денег в доме не стало совсем. Элина же через своего любовника ловко находила нужных людей и действовала через них, не стесняясь давать взятки своим телом. А там было на что посмотреть. Она как-то быстро взяла себя в руки, поняв, чем ей грозит утрата привлекательности в глазах мужчин, стала ярко и модно одеваться и, что называется, расцвела. В итоге все суды Геннадий проиграл.
Нет, его не оставили бездомным, но когда они с мамой из просторной двушки с огромными окнами переехали в тесную коммуналку, похожую на муравейник, родительницу хватил удар. Похоронив ее, Геннадий впал в глубокую депрессию. Казалось, жизнь кончилась. Больше всего его бесило, что Элина празднует победу. Укатила небось с очередным любовником на юг, подбросив ребенка своей мамочке. Тещу Геннадий видел от силы пару раз, жена ее прятала от московской родни, стеснялась, и правильно! Но всегда была не прочь отсидеться у мамочки, сделать вид, что не получала никакой повестки в суд, да и малыша ей подбросить, чтобы окрутить очередного мужика.
«Ненавижу, – скрипел зубами Мануков. – Суки обе… Одна сука родила другую такую же… Ненавижу…»
Геннадий мечтал убить бывшую жену и даже строил долгими бессонными ночами планы кровавой мести. Он всерьез подумывал, где можно добыть пистолет. Остановило его только отсутствие денег. Оружие ведь немало стоит, да и киллер, если не браться за дело самому, дорого возьмет. А в доме ни копейки, от соевых магазинных пельменей с майонезом его уже тошнит. Хорошо, соседи оказались добрые, подкармливали его.
Геннадий с трудом все это пережил. Одно время даже хотел покончить с собой, но перетерпел. И как это часто бывает, нашлись люди, пожалевшие бедного парня, которого нагло обманула захватчица-провинциалка. И так крепко пожалели, что решили ему помочь. Сначала друзья потащили Гену на юг развеяться.
Он все время озирался по сторонам, ожидая столкнуться нос к носу с Элиной.
– Да ладно тебе! – смеялись друзья, хлопая Гену по плечу. – Юг большой!
