Моя жизнь была слишком спокойной, подобно застоявшейся, в кругу воде, может быть, поэтому я так обрадовалась появлению в ней Саши. Впрочем, обрадовалась — не то слово. Я не обрадовалась, нет, я ожила. Он всегда был для меня ослепительным светом, и вот этот свет опять врывается в мою жизнь, и все остальное просто исчезает. Саша очень изменился. Теперь я увидела, уже не странноватого юношу, а уверенного; жесткого мужчину. Он просто брал свое. Сразу стал очень настойчив, никаких недомолвок и намеков, даже лицо его изменилось. Я узнавала его и не узнавала. Конечно, мы не молодеем, я тоже изменилась, но он как будто все в себе перетряхнул. А мне просто захотелось получить то, что не досталось тогда. Знаете, как бывает, когда хочется по-другому прожить какой-нибудь день своей жизни. Кажется, что исправишь ошибки, все изменишь к лучшему, а получается еще хуже. Нужно хранить свои мечты, но не надо их осуществлять.
Сначала Андрей сделал вид, что ничего не происходит. Сразу же согласился пойти в гости к Серебряковым. Кстати, он никогда не вспоминал о том, что случилось тем майским днем, как будто его и не было в нашей жизни, и не было никакого студента Александра Серебрякова, которому вешалась на шею его будущая жена. С Сашей они вполне мирно беседовали, обсуждали последствия кризиса, разговаривали о политике. Так, типичный мужской треп, вызывающий у женщин зевоту. Потом зазвонил сотовый. Ирина ушла на кухню, мы остались одни.
Все как будто складывалось специально для того, чтобы мы соединились снова. Говорили какие-то безумные слова и не могли друг от друга оторваться. Саша, как и тогда, сказал, что сам все устроит. Чтобы я ни о чем не думала, только о том, что мы будем вместе. Договорились, что я позвоню ему в понедельник и мы встретимся.
Уже в тот вечер поведение мужа показалось мне странным. Почти не разговаривал, не надоедал, как обычно, с поцелуями. Знаете, с годами он любил меня еще больше. Когда был дома, всегда старался находиться рядом, крутился на кухне, пытаясь помочь. А в ту субботу закрылся в комнате и что-то делал, меня не пустил.
— У него был пистолет?
— Что? Не знаю. Я была слишком поглощена своими чувствами, чтобы думать о чем-то другом. Отсутствие Андрея было очень кстати, мысленно я уже была на предстоящем свидании, думала, что надеть, чтобы понравиться Саше, куда мы поедем, как все у нас будет. Спать мы с мужем легли в разных комнатах. Но никаких объяснений не было. Весь следующий день я бегала то в парикмахерскую, то к массажистке, примеряла кучу платьев, повторяла про себя тысячи безумных слов, которые хотела Саше сказать. День пролетел незаметно. Вечером Андрей долго не приходил, когда же появился, то ужинать не стал, опять ушел к себе. Хорошо, что Алеша был на даче у бабушки, он переживал, когда мы с Андреем ссорились. Впрочем, это бывало очень редко. Я иногда уставала от однообразия своей жизни и заводилась от какой-нибудь мелочи. Тогда мы с ним просто куда-нибудь уезжали, чтобы развеяться и освежить впечатления. Этим заканчивались все размолвки.
Двадцать девятое августа. Я прожила в этот день две половины своей жизни: одну самую счастливую, а другую самую несчастную. — Лада сделала паузу. — Хотите выпить, Алексей Алексеевич?
— Да, не откажусь.
Лада достала бутылку джина, тоник, лед. Себе налила примерно один к двум, Леонидову плеснула неразбавленного и положила несколько кубиков льда.
Они молча выпили, Лада как бы задумалась. Наконец продолжила…
— Саша позвонил мне около часу дня. Сказал, что уже купил для нас квартиру в Митине, объяснил, как туда добраться. Мы договорились, что встретимся там через час. Я рванулась, как безумная, ничего вокруг не замечая.
Лада действительно ничего не замечала. Серая «вольво» ее мужа следовала буквально в нескольких метрах, но Лада гнала свою машину, не обращая внимания ни на что, кроме дороги. Ей хотелось взлететь над этим потоком металлических коробок и очутиться там, где ждал ее Александр.
А он действительно уже ждал. Когда Лада набрала код, тяжелая дверь открылась сразу, Саша стоял у лифта на пятом этаже с безумно счастливыми глазами. Он схватил ее за руку и буквально втащил в квартиру. Они стали жадно целоваться прямо в темной прихожей. Так, обняв друг друга, беспрерывно целуясь, они вошли в зал, где на огромном полированном столе стояли в хрустальной вазе роскошные розы. У комнаты был еще нежилой вид, новенькая мебель пахла магазином, вещи лежали на своих местах, следы человеческих рук еще не легли на гладкие блестящие поверхности стекла. Ладе вдруг стало как-то неуютно.
— Я не все успел, — сказал Саша, заметив ее смущение. — Мебель привезли только вчера, да и то только в эту комнату. Это, конечно, не то, к чему ты привыкла, но все здесь будет, как скажешь. Я хочу, чтобы ты оживила своими руками наш дом.
— Саша, что ты задумал?
— Решил сделать то, что обещал много лет назад: жениться на тебе. Иди сюда, любимая…
— Подожди. Почему ты думаешь, что это нужно?
— Потому, что я так хочу. И ты этого хочешь. Разве ты меня разлюбила за эти два дня? — Он посмотрел на Ладу с неприятной насмешливой улыбкой.
— Нет, я не разлюбила тебя ни за два дня, ни за пятнадцать лет.
— Тогда иди сюда. — Он протянул руки и кивнул на огромную кровать.
Лада приблизилась и присела. Что-то еще мешало ей, какая-то неприятная мысль или чье-то имя, вертевшееся на языке. Саша целовал ее обжигающими страстными поцелуями. Как он умел целовать: жадно, настойчиво и властно, так, что не было сил оторваться от его губ. И все исчезло, все окружающее слилось в узкую светлую точку, где в наслаждении плавились их тела.
Он был подтянут и мускулист, почти как ее муж, но тоньше и гибче. Лада не любила заниматься любовью, со временем она научилась отвечать на ласки Андрея и даже находить в этом удовольствие, но такого жгучего пряного чувства ей не приходилось испытывать никогда. Это было совсем другое: темное пьянящее желание, затмевающее разум, стремление освободиться от всего и- насладиться властью берущего расплавившееся тело мужчины. Кожа горела от самых незначительных прикосновений, тело стремилось навстречу ласкам Александра. И сама Лада никогда так смело не ласкала мужчину.
Прошло всего несколько минут, но мир вокруг изменился. Вещи уже не казались чужими, комната — нежилой. Лада не могла ни о чем думать, она просто лежала на Сашином плече, вдыхая его запах. Голова слегка гудела, щеки горели так, что казалось, будто через тонкую кожу сейчас прорвется кровь.
— Люблю тебя, — шепнула она, трогая его слипшиеся пряди волос.
— Тебе понравилось?
— Ты, об этом спрашиваешь? Ты что, ничего не понял?
— Я хочу, чтобы ты сама об этом сказала. Лада смутилась.
— Чур я первая в ванну. — Она пролетела по пушистому ковру, кутаясь в прихваченную с кровати простыню. В ванной висел новенький шелковый халат и лежала куча полотенец. Лада залезла под теплый душ и начала постепенно согреваться. Вместе с теплом к ней возвращалось ощущение неуверенности в том, что она поступает правильно.
