— А все-таки, Михаил Анатольевич, где вы были двадцать девятого августа в районе этак часиков десяти вечера?
— Ну, спросили. Я по вечерам дома не сижу, а главное, чисел не соблюдаю. У меня зарплата не по первым числам идет, мне все едино, что двадцать девятое, что пятое. Какой хоть день недели это был?
— Понедельник, говорят.
— А по понедельникам у меня обычно отходняк. Дурной день, никчемный. Спал, наверное, где ж я был? Двадцать девятое, двадцать девятое… Так, двадцать седьмого гуляли у Аньки на свадьбе, это я точно помню, в ресторане гуляли. А в воскресенье похмелялись уже у них дома, это тоже помню. Ну да, а как раз в понедельник я поехал к той бабе, что в ресторане снял, на этой самой свадьбе, показалось, что ничего себе телка. Сколько же я выпил, интересно? И чего только спьяну не померещится? Короче, оставила она мне свой телефончик, а я, не долго думая, взял да и звякнул в понедельник. Думаю, куй железо, пока горячо, а то потом и не вспомнит. Деваха эта вспомнила меня, конечно, ти-ли-вили, трали-вали, свидание назначили, я с утра подхалтурил маленько, побрился, одеколончиком дорогим себя облил. Приезжаю к метро, между прочим, не ближний свет: Матерь Божия! На полголовы выше меня, ноги худые, нос длинный. Но вечерок пришлось перекантоваться, не бежать же сразу, сам виноват. Но больше ни-ни. Эта мисс не в моем вкусе.
— Значит, вечер вы провели с той девушкой? У нее дома?
— Смеешься! Чего мне с ней дома делать? Я ж говорю, ошибочка вышла. Ну, повел ее в ресторан, в качестве компенсации, да и самому развлечься, чтоб вечер не пропадал.
— Во сколько вы были в ресторане?
— Да с девяти, кажется, и сидели.
— Телефончик не потеряли знакомой этой? .
— Забыл, как страшный сон. Хотя в записной книжке вроде остаться должен, не вычеркивать же. Постой, как там ее, Вика, Вера… Валя! Я же помню, что на «В». Где там они у меня, которые на эту букву? — Коваленко нашел записную книжку, зашелестел засаленными страницами. — Так, нашел, записывай, милиция.
— Ладно, проверим. — Леонидов сделал пометку в своем блокноте. — А у какой Ани вы так здорово на свадьбе погуляли двадцать седьмого числа? Не у вашей ли бывшей сослуживицы Анны Васильевны Гладышевой?
— Во! Все-то вы знаете! Проверяли, что ли, уже?
— Да нет, у вас хотел поинтересоваться. Она съехала с прежней квартиры и адресочек не оставила. Не подскажете, как ее можно отыскать?
— Анька-то вам зачем? У нее нынче медовый месяц. Они куда-то в однокомнатную с мужем переехали, тоже где-то в Строгино. А то Анька с теткой какой-то жила, молодой семьей не очень удобно, ну и съехала.
— Значит, Анна вышла замуж?
— Ну да. И фамилию поменяла, все как положено. Гуляли же мы, елки! Анька меня давно уже пригласила. Мировая баба! И мужик у нее классный. У Аньки все хорошо, так что вы ее не очень-то дергайте.
— Ее новый адрес и телефон у вас есть?
— Конечно, на букву «А» в той же книжке. — Он опять зашелестел затертыми страницами. Книженция была довольно пухлой.
— У вас что же, на каждую букву алфавита женщины есть? — не выдержал Леонидов.
— А на «Щ» разве имена бывают? — засмеялся Коваленко. — Я человек общительный и безотказный. Это что касается бабского пола.
— А Лилии Мильто, случайно, не было на той свадьбе?
— Как же без Лильки-то? Я с ней и пошел поначалу. Она девка красивая, проверенная, не то что та кикимора, на которую я спьяну польстился. У нас с Лилькой еще в магазине шуры-муры были, у нее насчет комплексов полный порядок: иначе говоря, полное отсутствие, но мужик я для нее не очень-то подходящий. Она ж с размахом мыслит, сразу же подцепила какого-то хмыря в костюмчике, с сотовым телефончиком, все как полагается для солидной жизни. Но я не в обиде, все правильно: девочке свое будущее надо устраивать. Мы друг к другу безо всяких там претензий: встретились, разбежались, никаких взаимных обязательств. Мне дорогих баб содержать не по карману, а жениться вроде бы рановато. Молодой я еще. — Он вздохнул и потер лысеющий, покрытый взъерошенными волосами череп.
— Адрес Лилии у вас есть?
— Да она же на Фрунзенской живет, с родителями.
— Как выяснилось, уже не живет. Во всяком случае, мама ее это отрицает.
— Ну да, там, конечно, мама! Экземплярчик, доложу я вам, еще тот. А мне Лилька ничего не сказала. Вот змея! Думает, я к ее хахалю заявлюсь, что ли? Дура!
— Значит, я правильно понял, что адрес и телефон ее вы не знаете?
— Правильно. Ну, дает деваха! Загуляла. Нашла себе «сотового» мужика, значит. Видали бы вы, в каком она прикиде на работу ходила, мужики так и сыпались! Ну, потом, как полагается, визиточки, сувенирчики, звоночки. Но не везло. Лильке все хочется сразу: чтоб в готовом виде принц с лимузином — сел и поехал в супермодный круиз. А там бац-бац — ив дамки: шиншилловые шубы, бриллианты, квартира, тачка. С размахом девушка, я же говорю. Значит, кто-то клюнул, раз она ушла от своей мамаши.
— Что ж, спасибо, Михаил Анатольевич. Комментарии ваши я во внимание приму. Поправляйтесь тут. — Леонидов со значением кивнул на внушительную батарею водочных бутылок под столом. На них лежал основательный слой пыли, видно, до сдачи посуды в целях поправки здоровья хозяин еще не опустился, тара шла прямиком в мусоропровод, когда на кухне не оставалось свободного места.
Коваленко вздохнул с явным облегчением и повел Алексея к дверям. Конечно, в подозреваемые он не очень-то годился, но алиби проверить стоило. К тому же информация о двух девушках была Леонидову не лишней. Как знать, куда мог этот следок привести.
Было половина одиннадцатого, в двенадцать должны были прийти два подростка, также получившие свою долю несправедливости от империи Серебрякова. Они действительно пришли ровно в двенадцать.
«Ответственные ребята», — подумал слегка опоздавший Леонидов, разглядывая двух удивительно похожих парней, с одинаковыми стрижками, открывавшими бритый затылок, в одинаковых тяжелых башмаках, только один, посмелее, был с серьгой в ухе. Ребята были крепкие, накачанные, под легкими куртками угадывался каскад внушительных мышц. Они озирались.
— Проходите, молодые люди, — кивнул запыхавшийся Леонидов.
Парни боком протиснулись в кабинет.
— Стульчик второй поближе поставьте и поближе ко мне, ребята, — попросил парней Алексей. Кинулись оба. «Дети еще», — подумал Леонидов, хотя «дети» были покрупнее его и на полголовы выше.
— Ну, кто из вас Николай Петрович, кто Иван Александрович?
— Я Харламов Иван, — подал голос тот, что с серьгой. Второй промолчал.
— Ну, а ты, значит, Иванов? — спросил его Алексей.
Парень молча кивнул. Ноги размера этак сорок четвертого он поджал под стул, взглядом уперся приблизительно туда же.
— Коля, а ты управляющему вашему бывшему, случаем, не родственник?
