Телефон откликнулся сразу же бодрым металлическим голосом:
— Квартира Мильто. Вас слушают.
«Как в приемную большого начальства попал», — подумал Леонидов и повел планомерное наступление на позиции оппонента:
— Здравствуйте, уважаемая Лидия Евгеньевна. Все тот же капитан Леонидов вас беспокоит. Не объявлялась еще ваша блудная дочь?
— У меня нет больше дочери. — Оставшуюся от общественной работы часть своей жизни женщина, очевидно, посвящала просмотру многочисленных сериалов.
— Зачем же так категорично?
— Эта мерзавка заявилась вчера вечером, чтобы забрать вещи. Больше я на порог ее не пущу. Не могу допустить, чтобы меня оскорбляли в моем собственной доме.
— Как, вы видели Лилию вчера? Передали мой телефон?
— Я все передала, молодой человек, более того, стала настаивать на ее немедленной явке с повинной.
— Вы так уверены, что ваша дочь преступница? — Леонидов сам почти перешел на мыльный пафос.
— После вчерашнего — да. Дочь стала на меня кричать, заявила, что ни в какую милицию она не пойдет, устроила скандал, потом бросила свои вещи и ушла.
— Куда ушла?
— К своему Беликову, куда же еще!
— Какой еще Беликов?
— У которого она теперь живет.
— Вы же говорили, что не знаете, куда ушла Лиля. Я вчера у вас адрес спрашивал.
— Молодой человек, не путайте меня. Адреса я не знаю и телефона тоже. Только то, что мальчика зовут Валентин Беликов и прописан он в городе Истре.
— Это уже немало. Когда она у вас была?
— Часов в девять. Я выставила дочь за дверь и отобрала ключи. Слава богу, у меня есть еще одна девочка, будет на кого опереться в старости. А про этого выродка слушать больше не желаю.
— Что ж, спасибо, Лидия Евгеньевна. Теперь, думаю, мы ее найдем и больше вас беспокоить не будем.
— Сделайте одолжение, молодой человек. До свидания.
Леонидов со вздохом положил трубку. По крайней мере, удалось узнать имя, фамилию и город, в котором находился объект новых Лилиных брачных планов. Подошедший Матвеев посоветовал послать в Истру Игорька Матвиенко на машине — для выявления всех Беликовых в этом городе, подходящих по возрасту, семейному положению и жилплощади.
— Не переживай, Леша, дня за два отыщут, — утешил он коллегу.
— За два?! Надо брать его тепленьким, пока ноги не сделал.
— Куда он денется. Сидит себе спокойненько и радуется, что все так удачно обтяпал и девчонка с ним.
— Может, самому поехать?
— У тебя сколько еще версий? Что ты зациклился на этой девице? Сиди работай. Займись пока Серебряковской «крышей».
— Я-то займусь, но интуиция подсказывает…
— Интуиция тебе уже подсказала. Вспомни, как ты в Елистратове был уверен. Найдут скоро твою девушку. Жди.
— Хорошо, я подожду.
Ждать на самом деле пришлось гораздо — меньше. Вечером того же дня Матвеев пришел к зарывшемуся в бумагах Леонидову с расстроенным мрачным лицом:
— Уж не знаю, Леша, радоваться нам или горючими слезами рыдать. Нашли твою красавицу, такое дело.
Леонидов поднял голову:
— Нашли? Игорек нашел? Так быстро?
— И он и не он. Представляешь, какая история вышла: поехал он в эту самую Истру, фотографию твою взял, разглядывал долго. Уж больно девчонки на ней красивые, а парень молодой, неженатый. И на сорок втором километре Волоколамского шоссе Игорек наткнулся на сотрудников Истринского ОВД. Труп там нашли. Сейчас ведь сезон, грибы самые пошли, вот одна парочка и обнаружила в лесу, почти у самой дороги. Вызвали милицию, экспертов, все как полагается. А парень-то наш — малый любопытный, взял да и притормозил. Девушку на носилках несли, а волосы у нее приметного ярко-рыжего цвета. Матвиенко подошел поближе, а там твоя Лилия Мильто с фотографии. Он ее тут же опознал. По предварительным данным эксперта, ее задушили вчера вечером в районе одиннадцати часов. Тело преступник оттащил в овраг, попытался закидать ветками, но было уже темно, да и спешил он, похоже…
Леонидов сжал руками виски:
— Так, похоже, что он от свидетельницы поспешил избавиться. Значит, интуиция меня не подвела, а, Павел Николаевич?
— Теперь надо срочно найти того парня. Ты сейчас езжай к матери девушки, привези ее на опознание и постарайся детально выспросить все о вчерашнем дне и о приятеле Лилии, Беликове этом. Надо всех на уши поставить, но отыскать его сегодня же.
На служебной машине Леонидов поехал к Лидии Евгеньевне Мильто. В стекло полосовал косой, по-осеннему нудный дождь, деревья от воды линяли, как бездомные собаки, мутная зелень на глазах покрывалась желтыми трещинами. Настроение у Алексея было под стать погоде: он думал о том, что в морге в это время лежит мертвое тело молодой красивой девушки двадцати трех лет и именно ему придется сообщить родителям о том, что в семью пришло горе. Теперь ни для кого уже не имело значения, была убитая плохой или хорошей, доброй или злой, она просто не заслужила того, чтобы умереть так рано. И Леонидов чувствовал свою вину в том, что не нашел преступника раньше и не смог повлиять на ход событий.
Фрунзенская набережная мокла под сентябрьским дождем остроконечными крышами сталинских построек. Машина остановилась в тихом дворике, тщательно ухоженном и подметенном. Пятнадцатиэтажный старый дом, погруженный в сладкую дремоту, равнодушно взирал на мир стеклянными глазами окон.
Старый лифт в железной сетчатой клетке поднял Леонидова на десятый этаж. Несколько минут он переминался с ноги на ногу возле солидной коричневой двери, не решаясь позвонить. Наконец, отважившись провести злосчастную черту между «до» и «после», тронул звонок.
Дверь открыла худая женщина пятидесяти с лишним лет, пытающаяся сохранить русый цвет волос с помощью краски. Ее лицо, казалось, медленно засыхало вместе с въевшимся в него выражением вечного недовольства и брезгливости.
— Лидия Евгеньевна? Здравствуйте. Мы с вами несколько раз общались по телефону, вот, пришлось свидеться. — Леонидов замялся.
— Я же просила меня больше не беспокоить.
— У меня плохие новости. Пройдемте в комнату, вам лучше присесть.
— А что, собственно, случилось? Если вы арестовали эту мерзавку, я и пальцем не пошевельну, чтобы ей помочь. Я уважаемый человек, заслуженный работник…
— Она умерла, Лидия Евгеньевна. Железная леди, казалось, не поняла:
— Какая чушь. Как это умерла?
— Ее убили вчера вечером. Вы должны проехать со мной, и опознать тело. — Алексей еще не понимал, испытывает ли он жалость к этой женщине или только брезгливое удивление. Но, кажется, до нее дошел наконец смысл сказанного: она как-то сразу сжалась и коснулась рукой стены, проверяя реальность происходящего через ее осязание.
