– А деньги?
– Деньги он все-таки попросил привезти. Пятьдесят тысяч. Я их пересчитал, перетянул пачку резиночкой, завернул в прозрачный целлофановый пакет, сунул в карман пиджака и повез в офис.
– В прозрачный? Целлофановый?
– Ну первое, что под руку подвернулось. Пакет из-под моих, простите, носков. Я нервничал. Да и деньги… было жалко.
– Во сколько вы приехали в офис?
– Во сколько? В девять часов вечера. Примерно. В офисе уже никого не было, Серебряков разбирал какие-то бумаги, ждал меня, чтобы взять деньги и уехать. Мы вышли вместе. Поговорили немного, потом он посмотрел на часы и сел в машину. А я тоже сел в машину и поехал к Норе. Выпить захотелось, расслабиться. Последние сутки дорого мне дались. Понимаете?
– А сколько было времени, когда Серебряков посмотрел на часы? Вы ведь тоже на свои посмотрели?
– Половина десятого.
– Значит, он поехал прямиком к своей любовнице. Заехать никуда не успевал. Согласно заключению экспертизы около десяти часов вечера его застрелили. А деньги? Деньги, которые вы ему привезли? Куда Серебряков их дел?
– Как это куда? Деньги были у него в руках. Сверток. Пакет с деньгами. Так, как я ему дал. Он даже не стал их пересчитывать. И вообще выглядел рассеянным. Ничего и никого вокруг не замечал. Я проводил его до машины, что-то говорил, о долгах, которые обязательно верну. Он рассеянно кивал, потом открыл машину, деньги швырнул в бардачок. Именно швырнул. Пренебрежительно, я бы сказал. Он вообще был странный.
– Странно то, что в деле пакет не фигурирует. Никаких денег при нем не было. И в машине. Странно… А почему вы молчали до сих пор?
– Знаете, все дело в этой даме. Она меня преследует своей любовью, хотя с мужем разводиться не собирается. Теперь я ей вроде как обязан. Это все… неприятно, да.
– Как у вас все запутано, Павел Петрович! Содержите девицу легкого поведения, а сами в это же время находитесь на содержании у богатой дамы.
– Я бы вас попросил…
– Факт передачи вам денег она подтвердить может?
– Да, конечно.
– Давайте координаты. Придется ее побеспокоить.
– Но…
– Осторожно. Очень осторожно.
– Тот. На джипе.
– Так это что, ее муж?!
Павел Петрович скромно опустил глаза.
– Ох, и вляпались вы! – покачал головой Леонидов. – Разумеется, она не хочет от него уходить! На что попросила-то? На круиз? Или на норковую шубку?
– Какое это имеет значение?
– Да уж. Никакого.
«И что она в нем нашла? – с любопытством глянул Леонидов на Павла Петровича. Женщина, можно сказать, всем рискует, а что хорошего в парне, играющем вечерами в теннис и гоняющем на красном “Пежо”? Сплошное пижонство! И вот, поди ж ты! Нравится!»
– Идите, Павел Петрович, – вздохнул Леонидов. – Вас девушка ждет. А насчет алиби я соврал. Она вам даст алиби.
– Давать – ее профессия, – неприятно усмехнулся Сергеев и сел в машину.
Леонидов же направил свои шаги в сторону автобусной остановки.
– Постойте! – окликнул его Сергеев. – Эй! Господин оперуполномоченный! Алексей Алексеевич!
– Что еще? – обернулся Леонидов.
– Может, вас подвезти? До метро хотя бы?
– Нет уж. Я лучше прогуляюсь. Воздухом подышу.
При мысли, что придется ехать в одной машине с Норой, стало зябко. Да и не следует привыкать к дорогим машинам. Леонидову не хотелось ехать вместе с ним еще по одной причине. Он думал о загадочной женщине, чья красота так его поразила. Знал, что будет думать о ней весь день. И всю неделю. И до конца дней своих. Присутствие Паши и его любовницы оскорбляло эти светлые мысли, толпа в автобусе делала их возвышенными. Леонидова тыкали локтями в бока, наступали на ноги, а он думал о прекрасном и улыбался.
И тайно вздыхал: «Никто ведь не узнает… А жаль!»
Матвеев встретил Леонидова с загадочным выражением лица. Алексей понял, что настроение у начальства отличное.
– Ты чего такой хмурый, Алексей? Что, Сергеев не сознается?
– А если ему не в чем сознаваться?
– Ну и бог с ним. Кое-что прояснилось. Коллеги твои поработали. Приходила сегодня в Управление Казначеева Юлия Николаевна. Подходящая фамилия для главного бухгалтера, как считаешь? Беседа касалась финансов. Налоговая инспекция у них недавно шерстила. Заплатили они, конечно, солидный штраф, не без этого, но серьезных нарушений не нашли. Что касается финансов, то фирма удержалась на плаву, несмотря на отказ некоторых поставщиков возобновить договоры после проблем с налоговой. Потери были значительными, но полным крахом это не грозит. Состояние дел удовлетворительное. Интересно совсем не это.
– А что?
– Незадолго до смерти Серебряков вдруг решил купить трехкомнатную квартиру в Митине. Большую квартиру, улучшенной планировки, в новом доме. Покупка была оформлена в срочном порядке, за один день. И сразу начали ввозить мебель. Серебряков страшно спешил, всех на уши поставил. Мебель, между прочим, тоже не дешевая. Потратился он солидно. Хотя деньгами бросаться не привык.
– Он что, переезжать туда надумал? А свою квартиру куда? Там такие хоромы! Я видел. И район престижный. Переезжать из центра Москвы в какое-то Митино? Не понимаю, – покачал головой Алексей.
– А что вдова? Не в курсе?
– Нет, Ирина Сергеевна, похоже, ничего не знает.
– Или скрывает? – прищурился Матвеев.
– Придется еще разок ее навестить, – уныло сказал Леонидов. – Это все, товарищ майор?
– Почти. Юлия Николаевна сказала, что Серебряков решил выйти из дела.
– Как-как?! – не поверил своим ушам Алексей. Насколько он уже изучил характер почившего, тот был трудоголиком, и фирма была для него всем.
– Решил передать все полномочия Сергееву, назначить его Генеральным, самому отойти от руководства фирмой, обговорив процент, перевести часть денег на другие счета, значительно уменьшить оборот. Словом, уйти на покой.
– И чем он собирался заняться?
– Этого никто не знает.
– Вот почему у бухгалтерши были круглые от удивления глаза! Теперь я понял!
– А что у тебя? – строго спросил Матвеев.
– Да в том-то и дело, что теперь вообще ничего не сходится! Выходит, Паша говорил правду: они с Серебряковым помирились. Если тот решил передать ему все полномочия, доверить руководство фирмой, какой смысл Сергееву убирать шефа? Тем более выяснилось, что деньги он достал.
– Если, конечно, не врет, – пожал плечами Матвеев.
– Это легко проверить. Но думаю, что Сергеев говорит правду. Тогда всплывает интересный факт. При покойном были большие деньги. По нынешним временам – огромные! Пятьдесят тысяч долларов! В целлофановом пакете из-под, простите, носков. А мы денег не нашли.
