– Одну минуту…
– Вы…
– Оперуполномоченный Леонидов. Алексей Алексеевич. Старший оперуполномоченный.
– Ах, да! Лена мне говорила…
Видение остановилось перед лифтом. Двери закрылись.
– Лена… Значит вы…
– Саша. То есть Александра Викторовна Завьялова.
Глаза у нее были синие-синие. И кудрявые волосы. Каштановые. Алексей с сожалением отметил, что они почти одного роста. Высокая. Он хотел бы всю жизнь носить ее на руках. И называть Малышкой. Какие глупые, плюшевые мысли! А что делать, если при одном взгляде на нее мозги расплавились и мысли, похожие на сироп, потекли в одном направлении?
– День-то какой сегодня, Александра Викторовна? – растерянно сказал он.
– Да. Погода хорошая.
Она покраснела. А лифт-то уехал!
– Вы к сестре? – поспешно спросила Александра.
– Нет, к ее соседке. А почему вы подумали, что к Елене?
– Так надо же с ней поговорить! Неужели она ничем не может помочь следствию?
– Я обязательно с ней побеседую. Мне очень жаль… Поверьте…
– Лена должна была почувствовать. Она не могла сидеть спокойно в квартире, когда маму и папу… Когда их убивали в лифте! Я бы обязательно почувствовала и вышла.
– Тогда убили бы и вас, – вздохнул Алексей. Ему очень хотелось, чтобы эта женщина жила. Долго и счастливо.
– Да-да, я понимаю. Ну тогда… До свидания?
– Александра Викторовна, вы не будете возражать, если с вами мне тоже захочется побеседовать?
Ох, как захочется! Интересно, она замужем? Соображай! Что ты успел выяснить о семье Завьяловых? Вот кем теперь надо заняться вплотную! Замужем ли эта женщина? Сколько ей лет? Есть ли у нее дети?
– Все, что знаю, я готова рассказать, если это поможет следствию. – Она нажала кнопку, вновь вызывая лифт. Приехал маленький.
Как же он отныне ненавидел лифты! Умер А. С. Серебряков. Любимая женщина уехала. И во всем виноваты лифты. Захотелось плакать. Что с ним происходит? Только что он навсегда расстался со своей невестой, с Лялей, с которой встречался около года, а теперь был готов жениться на первой встречной. Причем немедленно! Нет, показалось. Все показалось. Он подошел к железной двери и надавил на кнопку электрического звонка.
Открывать дверь Лана не спешила. А когда открыла, Алексей опешил. Где неземная красота, перед которой он накануне не устоял? Заурядная девица, каких на улицах Москвы тысячи! Миллионы! Пройдешь – не заметишь. Кто в этом виноват? Солнечный свет или женщина, которая только что уехала в лифте? Нет, не показалось. Если бы он раньше встретил Видение, ничего похожего на вчерашнее приключение с Ланой не было бы.
– Здравствуйте, Светлана Анатольевна.
– Пришел?! Все-таки пришел! – торжествующе сказала девушка и поправила спутанные волосы. – Что ж, проходи.
– Я на работе, – сухо сказал он. – Буду признателен, если ко мне будут обращаться на «вы» и по имени-отчеству. Алексей Алексеевич. Пройти разрешите?
– Что, испугался? От начальства влетело? – усмехнулась Лана, пропуская его в коридор и запирая железную дверь.
– На «вы», если не затруднит, – напомнил он.
– После вчерашнего на «вы»? А не круто? Я со своими любовниками не церемонюсь.
– Тогда с вами побеседует мой начальник. В управлении, куда вас вызовут повесткой. Или приведут принудительно, – слегка припугнул он.
– Ладно, мент, пусть будет Алексеевич.
– Спасибо. И за «мента». Если вы согласны дать показания, Светлана Анатольевна, тогда будем составлять протокол. Я с вашего разрешения пройду на кухню?
– А вчерашний ужин запротоколировал? В подробностях? – хмыкнула Лана, проходя на кухню.
– Это был обед.
– Я с твоего разрешения… То есть с вашего, перышки почищу? Рановато вы, Алексей Алексеевич, не подготовилась.
– Нет нужды, Светлана Анатольевна. И времени у меня маловато.
– Работаем в поте лица. Трудимся. А бабок как не было, так и нет, – ехидно сказала хозяйка квартиры.
– Хватит паясничать! – рявкнул Леонидов. – Сядьте!
– Испугалась! – огрызнулась Лана, но присела напротив. Глянула на него с откровенным презрением: – Ну?
Он достал папку, собираясь и в самом деле записывать все, что она скажет. Пятьдесят тысяч долларов – это вам не шутки! Из-за них и убить могли!
– Долго же вы меня за нос водили, Светлана Анатольевна. Значит, остались без средств к существованию? Всеми покинутая?
– Что ты несешь? Ох, простите, уважаемый Алексей Алексеевич! Какой такой навар я получила со смерти Серебрякова?
– Да приличный, если верить полученным мной из верного источника сведениям.
– Эта крашеная дрянь – верный источник?! Да она соврет – недорого возьмет! Дешевка!
– Вы были со мной откровенны, когда рассказывали о вечере двадцать девятого августа?
– Куда уж откровеннее!
– Вы уверены?
– Все, что хотела сказать, я сказала.
– Да. Но кое о чем вы почему-то предпочли умолчать.
– Не понимаю я, чего тебе надо, мент? Что ты все время в душу ко мне лезешь? Есть вещи, в которых женщина не хочет признаваться, тем более мужчине, если хочет понравиться.
Но которого презрительно называет ментом. Значит, Светлана Анатольевна взялась эксплуатировать его светлые чувства. Как это мило!
– Я тронут, – вздохнул Леонидов. – Знаете, что я больше всего ценю в женщинах?
– Ну? – подалась вперед Лана, и ее упругая грудь едва не вывалилась на стол. Алексей скользнул по ней безразличным взглядом и сказал:
– Когда они говорят правду.
– Хам!
Лана откинулась назад и потянулась за сигаретами, лежащими на подоконнике. Пока девушка прикуривала, Алексей отметил, что ее темные волосы растут странно, образуя на лбу треугольник, вершина которого находится чуть ли не над самыми бровями, а основание переходит в сальную гриву. Проблема с волосами, понятно. Такие надо мыть чуть ли не каждый день. Не успела, не подготовилась. И под тщательно выведенной линией черных бровей появились отдельные волоски. Черные. Которые каждый день надо выщипывать, иначе выглядит неопрятно.
«Тоже мне, красавица! – презрительно подумал он. – И как Серебряков ее не разглядел? Или разглядел?»
– Так я жду, Светлана Анатольевна. Терпеливо жду, когда вы мне начнете рассказывать, куда делись деньги и почему Серебряков вез их вам, – наугад сказал он.
– Не знаю я ни про какие деньги.
– Как же? Пятьдесят тысяч долларов? А вот Павел Петрович Сергеев, с которым я беседовал вчера, поведал мне, как он отдал их Серебрякову вечером двадцать девятого августа, и тот собирался отвезти их вам.
