Того же дня и числа, около полудня капитан Леонидов сидел в другой кухне, словно бы материализовавшейся из рекламного проспекта фешенебельного магазина, и пил крепкий кофе. С трудом удерживаясь от зевоты и чувствуя, что тошнота усиливается.
«Боже ты мой, Создатель Всемогущий! Почему же так хочется спать? Полдень на дворе. Дождь прошел, солнце светит. А что ты, душа моя, делал ночью? То-то! Нечего было расходовать силы на шикарную брюнетку. Любовь бывает разная… А-ах!» Он не удержался-таки и зевнул. И смущенно сказал:
– Простите.
– Еще кофе? – отозвалась вдова.
– Нет уж. Спасибо.
– Что не любите кофе?
Он засопел, постеснявшись сказать, что от кофе уже тошнит. Женщина все-таки. Хотя не сравнить с красавицей Ланой. Не удивительно, что Серебряков имел любовницу. Зато кухня у них ничего. Мебель шикарная, из дерева. Даже не пытался определить, что за порода. Элитная, выведенная специально для буржуев недорезанных мексиканская сосна. Почему мексиканская? Там пустыня. Чем больше трудностей на пути производства товара и его доставки, тем больший экстаз вызывает он у потребителя. Закон бизнеса. Один из законов. У меня есть, а у вас нет. И пусть мне это на хрен не нужно, но моя самооценка стоит таких денег. А-ах! Какой бред лезет в голову! Чуть не заснул. Даже микросон успел увидеть: сосну посреди пустыни. Хорошая у них кухня, и точка. А посреди этой шикарной кухни восседала простая русская баба в махровом халате и пуховом платке, накинутом на плечи. Зареванная, не накрашенная, и невозможно было представить ее в вечернем платье на приеме или на модной премьере, которые так любит посещать бизнес-элита. Ну никак! На грядках с картошкой, на рынке с авоськой – это пожалуйста. Зато, в отличие от Ланы, Серебрякова искренне страдала. Потому и на себя ей теперь было наплевать. На растрепанные волосы и распухший нос.
– Неловко мне, Ирина Сергеевна, лезть к вам сейчас с вопросами, которые могут показаться вам неприятными. Но поймите правильно, ваш муж убит… По всему выходит, что убийство заказное. И я вынужден интересоваться его делами. Вы ведь ему помогали?
– Немного. Официальной должности у меня не было. Ездила в банк за выпиской. Занималась подбором персонала. По необходимости могла сидеть на телефоне, отвечать на звонки. Словом, на все руки. Серьезные вопросы, связанные с финансами, муж со мной не обсуждал.
– А почему?
– Александр был человеком скрытным. Весь в себе. Говорил, что не хочет меня расстраивать, что некоторые вещи мне, как женщине, лучше не знать. Удары судьбы предпочитал переносить в одиночестве, отвернувшись лицом к стене. Трясешь его за плечо: «Саша, Саша, что случилось?» А он только: «Уйди, отстань, у меня все хорошо». Муж не делился со мной своими печалями. Впрочем, и радостями тоже. Боюсь, что не могу вам помочь.
– Вы прожили вместе пятнадцать лет. Неужели же ничего? Нет светлых воспоминаний?
– Да, годовщины нашей свадьбы мы с Александром отмечали. Каждый год. И подарки муж мне дарил. Регулярно. Иногда дарил цветы. Но все холодно, без эмоций. Наш брак традиционно считался удачным. Простите, уже все кончено. – Она заплакала, тихо, печально, вытирая слезы концом пухового платка. – Я не знала мужа. Каким он был? О чем думал? Чего хотел от жизни? Он жил со мной, но к душе своей не подпускал. Никогда не откровенничал. Не знаю, кем я была для Александра, но только не любимой женщиной. А я его – любила…
Ирина любила своего драгоценного Сашу с той самой минуты, когда он подошел к ней на одной из институтских дискотек. Вместе с хорошенькой подругой, тоже студенткой педагогического института, она приехала туда, чтобы весело провести время. Ирина и не надеялась, что кто-то пригласит ее на медленный танец, а быстрых ритмичных движений Ирина стеснялась, потому что с детства была полновата. Сидела в уголке, смотрела на других. И радовалась. Это было ее маленькое счастье. Разумеется, она мечтала похудеть. Пробовала модные диеты, пыталась заставить себя ежедневно делать зарядку. Но силы воли не хватало. Да и что толку? Хорошей спортсменкой она никогда не будет, хорошенькой тоже не станет, потому что против природы не пойдешь. Завидовать Ирина не умела, зато умела радоваться за других. Например, за подругу, которую наперебой приглашали симпатичные студенты. Ирина уже привыкла быть третьей лишней и, когда возвращались домой, нарочно замедляла шаги, чтобы не мешать паре. Пусть кто-то будет счастлив. Чем больше счастья вокруг, тем лучше.
Ирина сидела за одним из столиков, наблюдая за танцующими, когда к ней подошел высокий парень и, пытаясь перекричать музыку, спросил:
– Почему ты не танцуешь?
– Потому что не умею, – ответила она, пытаясь разглядеть его лицо. Светомузыка мешала, перед глазами мелькали разноцветные огни. Но голос у парня был приятный.
– Я тоже. Похоже, глупое занятие.
– Почему? – удивилась Ирина. – Когда умеешь, это же так красиво!
– Думаешь? – с сомнением спросил он. – Послушай, пойдем отсюда куда-нибудь? Тебя как зовут?
– Ирина.
– Саша. У меня в комнате бутылка «пепси» и коробка шоколадных конфет. Сосед не уйдет отсюда до самого конца. Фанатик. Ну что? Идешь?
Она в смущении поджала ноги. Ботинки старые, на улице дождь, и, пока шла сюда с электрички, ноги успели промокнуть. Но отказаться? Быть может, это ее единственный шанс! Она пошла. Потом, на свету, увидела, что у него приятное лицо. Можно даже сказать, красивое. Что он высок ростом и широк в плечах. При разговоре выяснилось, что умен. Начитан. Интересный собеседник. Учится хорошо, отличный спортсмен. Нет, Ирина не стоила такого парня.
Она долгое время не могла понять, зачем нужна Александру Серебрякову. Но он нуждался в ней, без сомнения. Впрочем, на ее месте могла быть и любая другая женщина. Которая не требует внимания к себе. Не перебивает, не трещит без умолку. Ничего не просит. Не задает глупых вопросов. Серебряков был законченным эгоистом. Он не умел слушать других, да и не утруждался этим.
Александр никогда не спрашивал, а что, собственно, хочет она? Не будут ли ругать ее родители за позднее возвращение? Ах, девушка живет в общежитии! Значит, свободна. Ирина не решилась сказать, что злющая вахтерша захлопывает входную дверь ровно в полночь, и, опоздав даже на десять минут, приходится долго умолять, чтобы впустила. Что лифт после полуночи не работает, а подниматься на каблуках на десятый этаж тяжело, особенно после долгой прогулки вокруг общежития. Но она любила. И терпела все. На самом деле с женитьбой Серебряков угодил в десятку. Сам Бог послал ему Ирину. Если бы еще Александр Серебряков это понял!
Их встречи были странными. Серебряков вроде бы ухаживал, но ни разу не пытался поцеловать. Не говорил комплиментов. Единственное, что хвалил, так это длинные темные волосы Ирины и часто просил распустить их по плечам. Хотя Ирина предпочитала закручивать на затылке пучок. Они гуляли по парку, по улицам Москвы и разговаривали. Сидели в общежитии, у него или у нее, и тоже разговаривали. То есть говорил Александр. Иногда он замолкал. И что-то напряженно обдумывал. В такие моменты Ирине казалось: вот-вот Саша очнется и скажет ей что-то важное. Что-то особенное. Но он ограничивался общими фразами. В том, что касается чувств. О женитьбе не заговаривал вообще.
