– Мои семейные дела касаются только меня, и никого больше.
– Уже нет. Убит не только Серебряков. Но и люди, которые, предположительно, стали нежелательными свидетелями. Муж и жена, пенсионеры. Тройное убийство. Это уже не семейное дело. Общественность взбудоражена. Безжалостное, хладнокровное убийство.
– Я к этому не причастен, – тихо сказал Елистратов. – Сожалею, что так получилось. Видимо, Серебряков успел насолить не только мне.
– Придется объясниться. Расскажите в подробностях, как вы провели тот день? Куда ездили, с кем встречались? С самого начала.
– С самого начала – это будет долго.
– Я располагаю временем. Да и вам отныне некуда спешить.
– Вы думаете? Что ж. Может быть, вы и правы. Мне теперь спешить некуда, – горько сказал Андрей Елистратов. – Да, похоже, что и жить незачем.
…Он увидел ее в тот день, когда абитуриенты пришли сдавать первый свой вступительный экзамен. Увидел – и влюбился. На всю жизнь. Думал только об одном: если эта девушка не поступит, жизнь не имеет смысла. Он никогда ее больше не увидит. Студент второго курса Андрей Елистратов готов был предложить свою помощь, стать бесплатным репетитором, но робел.
Лада поступила сама. Или не сама. Его это не волновало. Андрей никогда не задавал ей вопросов, ответы на которые не знал заранее. Чтобы не ранить душу, которую считал очень уж нежной. Она стала студенткой, и Андрей мог ежедневно встречать ее в коридорах института и в студгородке. Он знал, в какой комнате она живет, знал расписание ее занятий, преподавателей, которым она сдает экзамены и зачеты, когда ходит в студенческую столовую и с кем дружит. Знал, что в ее комнате собирается много народу. Что там поют под гитару и пьют чай. Рассказывают анекдоты и решают задачи по физике и математике. Но сам не мог туда пойти. Робость мешала.
Их свела судьба. Лада закрутила роман с соседом по комнате, Сашкой Серебряковым. В какой-то мере Андрей мог ее понять. Серебряков держался особняком. Личность загадочная и нетривиальная, далеко пойдет. Но способен ли он любить кого-нибудь, кроме себя?
Хотя они и жили в одной комнате, Серебряков почти никогда не откровенничал, не рассказывал о себе. Сложные задания решать помогал, в турнирах по волейболу, где играли в одной команде, был надежным партнером. Но к разговорам по душам не был расположен. В редкие же минуты откровенности в нем прорывался безудержный эгоизм. Эгоизм победителя, который на пути к успеху не остановится ни перед чем. Серебряков сделает Ладу несчастной. Иначе и быть не может. Андрей видел, что у них не складывается. Это значит только одно: у него есть шанс. Поплакать о несбывшихся мечтах женщины любят на надежном мужском плече. Надо только вовремя его подставить. Когда Серебряков разобьет ей сердце, сосед по комнате будет тут как тут. Он ждал. Терпения Андрею было не занимать.
Да, Лада его не любит. Достаточно, что он ее любит. Она привыкнет, а со временем… Как знать? Чем он хуже Серебрякова? Есть в Сашке какая-то дьявольщинка, это да. Он, Андрей Елистратов, нормален на сто один процент. И на сто один процент надежен. Главное, что благодаря Серебрякову попал в заветную комнату. К нему привыкли. И даже стали привечать. Андрей вел себя скромно. Не приставал, не делал намеков, не засиживался допоздна. Когда Ладе понадобился защитник, лучшую кандидатуру трудно было подыскать. Предложение он сделал на авось. Если сразу не откажут, можно повторить. Со временем Лада привыкнет и к этому. Тем более что с Серебряковым не складывается. Нет, ничего у них не получится, как он и предполагал с самого начала.
Оказалось, что момент выбран подходящий. Лада согласилась выйти за него замуж! Сбылась мечта! Она поняла, кто такой Серебряков! Наконец-то! И оценила достоинства его соседа по комнате. Другом Серебрякова Андрей не считал себя никогда. У таких, как Александр, не может быть друзей.
Вот тогда Андрей позволил себе немного расслабиться и поверить в сбывшуюся мечту. Самолюбие он не тешил, над поверженным противником не смеялся, жалел Серебрякова. Чудила! Счастье свое проворонил!
Дело неуклонно шло к свадьбе. Взяв все на себя, Андрей заказывал ужин в ресторане, рассылал приглашения гостям. Лада хотела взять на себя часть предсвадебных хлопот, но Андрей делал так, чтобы она уставала как можно меньше. Зачем ей магазины, продуктовые заказы, стояния в очередях. Он же был этим счастлив. Еще немного, и Лада станет его женой! Сбылась мечта!
Катастрофа разразилась за неделю до свадьбы. Вернувшись из очередной экспедиции по магазинам, он не застал ее в комнате. Соседка, улыбаясь, сказала, что Лада уехала с Серебряковым.
– Куда? – хрипло спросил он.
– Кто знает! – рассмеялась хитрая девчонка, острой мордочкой и мелкими зубками похожая на лису. – Их видели на стадионе. Лада пришла туда, увидела Серебрякова и присела рядышком. Они о чем-то поговорили, потом поднялись и ушли. Под ручку, – мстительно добавила она.
Андрей похолодел. Что делать? Искать их? Где? Неизвестно. Когда они вернутся? Неизвестно. Остается сидеть и ждать. Где? В ее комнате? В его? Андрей вернулся к себе, упал на кровать и несколько минут с ненавистью смотрел на вещи Серебрякова, разбросанные по комнате. Впервые в жизни он ревновал, ревновал страшно. Если бы это случилось раньше, если бы у него не было шансов… Но теперь! За неделю до свадьбы! Теперь он был готов на все. Даже убить.
Эти часы стали самыми мучительными в его жизни. Под конец он уже не мог лежать, ходил взад-вперед. Сначала по комнате, потом по коридору.
Серебряков пришел поздно. Он улыбался. И пахло от него ее духами. Андрей почувствовал, что ему дурно.
– Ну что, морду бить будешь? – все так же улыбаясь, спросил Серебряков.
В его волчьих глазах плясал дьявольский огонек. Андрей понял, что действовать надо хитростью. И, стараясь казаться равнодушным, спросил:
– Зачем? Заходи, поговорим.
Серебряков кинул на пол спортивную сумку, потом стянул через голову свитер. Вот откуда запах! От свитера! Лада его надевала! Застряв в вороте, Серебряков сказал:
– Черт! Знаешь, где я был?
«Вот подходящий момент, – подумал Андрей. – Руки заняты, пресс расслаблен. Хороший, точный удар в сплетение, и… – И тут же: – Это меня не спасет. Не спасет… Так можно добиться победы нокаутом, но не любви женщины». Серебряков стянул наконец свитер и небрежно бросил на кровать.
– Ты ее любишь? – спросил Андрей. Очень спокойно.
– Предположим.
Серебряков стоял, опершись на подоконник. Его поза уже не была такой расслабленной. Да и когда свитер снимал, вряд ли он был такой уж беззащитный. Нет, надо по-другому.
– И ты хочешь на ней жениться?
– Ну разве я могу отказать такой девушке?
«Издевается», – понял Андрей. – И пошел ва-банк.
– Значит, ты любишь ее настолько, чтобы простить всех мужиков, в том числе и меня, и прощать всю оставшуюся жизнь?
