— Слушай, когда ты, наконец, оставишь нас в покое?
— Вот и наш коммерческий директор! Наш с вами общий возлюбленный, Александра, не знаю уж, как ваше отчество. Ну что, Леша, поделись со своей женой подробностями наших интимных отношений.
— У вас наследственная семейная фантазия, что у покойного писателя, что у тебя. Саша, иди в дом, я скажу девушке два слова на прощанье.
— Можешь при мне, я знакома с ненормативной лексикой.
— Нет, ты, пожалуйста, иди.
Саша пожала плечами и ушла. Соня злорадно улыбалась:
— Ну, как? Будешь еще лезть не в свое дело?
— Буду! И еще активнее, чем раньше!
— Ах, та-ак? Я забыла твоей Сашеньке про Надю рассказать, которую ты иногда подвозишь!
— Между прочим, если тебе не знаком этот факт, твой драгоценный Паша был ее любовником. — Леонидов здорово разозлился. — И был от нее без ума. Не избегал ее, как тебя, а, напротив. Она, похоже, всех мужиков у тебя увела? Ох и девушка, далеко тебе до нее, роковая ты наша! Неотразимая!
— Вранье! — закричала Соня. На глазах у нее выступили злые слезы. — Паша никого, кроме меня, не любил! Он просто не мог на мне жениться, потому что я двоюродная сестра!
— Да что ты? Он в тебе просто разочаровался. Ты подумай об этом на досуге, полезно. А к моему дому и к моей машине больше не подходи, тем более, к моей жене. Жене, поняла? Это только такая молодая дурочка, как ты может вообразить, что достаточно переспать с мужчиной, и он тут же разведется и женится на ней. Да тобой просто вее пользуются, а ты дурочка, вообразила, что никто не может устоять.
— Врешь! Ты нарочно врешь, чтобы жена слышала! Я поняла!
— Ничего ты не поняла, подрасти сначала.
— Ну, я тебе еще устрою! — мстительно сказала Соня, — Времена, когда моральный облик члена коллектива обсуждался на товарищеских судах, давно прошли, ты их не застала. Можешь подать жалобу в народный суд или обратиться в местную партийную ячейку, в доме напротив как раз бывшие коммунисты живут. — Алексей кивнул на бревенчатый дом под железной крышей.
— Ну я тебе„. Запомнишь ты меня!
Соня кинулась в дом. Услышав, как хлопнула дверь, Алексей с удовлетворением кивнул. А ведь Клишин его предупредил! Жаль только, эта часть записей поздно попала в руки.
Когда он вернулся в дом, Саша сидела на диване и плакала.
— Саша, ты что? Ты так, достойно с ней держалась, я даже не ожидал. Вежливо, корректно. И очень умно.
— Обними, меня всю трясет, — попросила Саша.
Он сел на диван, рядом, крепко ее обнял. Саша несколько раз подряд спросила:
— Она врет, да? Врет?
— Конечно, врет!
— И ничего у вас не было?
— Конечно не было!
— И Нади не было?
— Надя была. Она племянница одной моей знакомой, которая заказала на фирме компьютер, я отвез его к ним домой и помог подключить. Это очень хорошая девушка, я вас обязательно познакомлю.
Саша почти успокоилась, перестала дрожать, некоторое время они сидели на диване, обнявшись. Вдруг за окном раздался длинный гудок. Потом еще один. И еще.
Саша вздрогнула и отстранилась.
— Что это? — спросил Алексей.
— Автолавка приехала, хлеб привозят из райцентра, ну и продукты кое-какие. Я всегда туда хожу. Там весело.
— Надо нам что-нибудь купить? Хлеба свежего?
— Да вроде бы все есть…
— Я тоже хочу, чтобы было весело! — решительно сказал он и поднялся с дивана. — Пойду куплю хлеба.
— Заодно купи и подсолнечного масла. Без холестерина. Деньги в кошельке. Кошелек на комоде.
— Ну на хлеб и подсолнечное масло у меня хватит.
Честно сказать, он надеялся, что в автолавке будет пиво. Общение с юными истеричками изматывает, как ничто другое. Леонидов нашел в кармане пиджака портмоне, схватил сумку и вышел из дома.
Машина стояла у колодца, центра Петушковской Вселенной. Это была обычная «Газель», из которой двое мужчин выгружали картонные коробки. К машине вереницей тянулись люди с сумками в руках. Жара уже была не такой изнуряющей, как в полдень, но они все равно были похожи на вареных раков — красные, распаренные.
Алексей оглядел сгрудившихся у «Газели» особей человеческих и ему в самом деле стало весело. Рядом стояла дама в модной соломенной шляпе и длинной юбке, с увядающим листком подорожника на носу и в старом полинявшем купальнике вместо верхней части туалета. Мужчина в спортивных трусах и почему-то в подтяжках на голое тело внимательно смотрел, как из «Газели» выгружают пиво. Бабулька лет семидесяти в подростковых шортах и тельняшке пересчитывала мелочь, лежащую на сухой ладошке. Полуголые дети заглядывали за спину продавщице и орали не своим голосом:
— Хотим волшебный сундучок! Леонидов посмотрел вниз, на собственные рваные штаны, голый живот, на пальцы, вылезающие из дыр старых тапок, и от смеха прикусил губу. Колоритно! Но ведь дача же!
— Вот вам, не орите, — сказала такая же распаренная, как и все, продавщица, кивнув на одну из коробок, в которой лежали чипсы, сухарики, кукурузные палочки и растаявшие шоколадки.
«Вот что такое волшебный сундучок», — догадался Алексей, но тут продавщица не своим голосом закричала:
— А где малахитовая шкатулка?!
«Малахитовой шкатулкой» оказалась жестяная коробка из-под чая, производство Китай. Она была зеленого цвета, и в ней лежала мелочь, на сдачу. Первыми к автолавке, начавшей торговлю, с визгом метнулись дети. Взрослые ждали и сплетничали о том о сем.
— Мой пруд совершенно пересох! — пожаловалась дама с подорожником на носу. — Сначала черпали воду, и хватало, а теперь овощи нечем поливать, не то, что кусты или деревья. Картошка в земле испечется, если еще пару недель продлится эта жара!
— Да… А у меня яблочки начинают отваливаться, — пожаловался мужчина и щелкнул подтяжками.
— Яблочки! Да хоть все бросай, и пусть засыхает! Ну не наносишься воды! — горестно покачала головой бабушка в шортах и тельняшке.
— Слышали, цистерна подорожала? — шепотом сказал мужчина.
— Как подорожала?! — охнула дама и поправила подорожник на носу.
— Так. Возят калымщики по дачам и предлагают: хочешь, чтобы выросло, покупай. Нажился кто-то на такой погоде!
— Нет, лучше уж картошку купить, — сделала вывод бабушка, сосчитав, наконец, мелочь.
— А сколько она в этом году будет стоить?
— А сейчас сколько стоит? Пятнадцать рублей за килограмм молодая, и не падает цена-то!
— И что, продолжают покупать воду?!
— У кого деньги есть, тот берет.
— Деньги… Вон они, богатые, у них и насос есть. Слышно, как воду качают с утра до ночи, а мы что? Пенсионеры.
