Но про Лейкина Алексею дослушать не пришлось. Проснулась и завозилась Ксюша, да из первого подъезда вышли две женщины в черных платках, направились прямиком к Полине Михайловне. Алексей понял, что ничего интересного узнать больше не удастся.
- Пошли, Саша, - вздохнул он и толкнул вперед коляску. – Ксюшу кормить надо.
- Извините, молодой человек! – окликнула его вдруг одна из женщин.
- Да? – обернулся Леонидов.
- Вы не могли бы нам помочь? Всего несколько минут. Сейчас уже тело выносят, и пока все на кладбище поедут, мы на столы будем накрывать к поминкам. Столов-то маловато. И стульев тоже. Не поможете мужу принести из моей квартиры?
- Конечно, - Алексей обернулся к жене: - Справишься одна с коляской?
Та молча кивнула и покатила коляску прочь. Народ начал потихоньку подтягиваться к третьему подъезду, а двое мужчин уже выносили из него крышку гроба. Пропустив обложенную со всех сторон цветами Викторию, которая отправилась в свой последний путь, Алексей прошмыгнул в подъезд.
Вскоре он на пару с мужиком, от которого слегка попахивало алкоголем, заносил обеденный стол в квартиру Петра Александровича Воробьева. Ничего интересного там он увидеть особо не ожидал, но когда вошел, понял, что ошибся …
… все цветы мне надоели
Как жить? Вика умерла. Как жить?!
Она давно уже стала чужой. И зачем только вышла за меня замуж? Может быть потому, что ей, такой волевой и сильной, был нужен слабый, послушный мужчина? Да, я слаб. Я похож на женщину. Она права. Как всегда права.
Она смеялась над моими женскими увлечениями. Над цветами, над вышивкой гладью и крестиком, над тем, что я люблю готовить. Но в тряпках-то, которые я ей шил, ходила иногда? Ведь ходила?! Зачем же тогда смеялась?
Как можно быть женщиной, и не любить цветов? У моей мамы вся квартира была в цветах. Я просто привык к этому с детства. И в своей хотел видеть то же: уютный маленький рай, где пахнет душистой геранью, пышные традесканции свисают до самых плинтусов с полочек, развешенных по стенам. Я сам делал эти полочки из не струганной березы. Слышите, сам?! О, как тонка ее кожа, мгновенно слоящаяся и облезающая в неосторожных руках! А мои руки, они очень и очень нежные. Мои внимательные, умелые руки. Но она презирала эти полочки. И ни разу так и не полила мои цветы. За что?!
«Ошибка природы», - смеялась она. – «Мой муж – ошибка природы». Но у природы не бывает ошибок. Даже супружеские пары она создает с удивительной гармонией. Потому что ничего никому не дает в полной мере. Сильным людям не хватает слабости, слабым – силы. И надо ценить эту гармонию, а не разрушать ее изо дня в день.
Я терпел, пока она не принесла обогреватель в мою комнату. Ведь у нас огромная четырехкомнатная квартира, зачем же так? Ну, хочет она с девочками спать в тепле, так кто ж мешает? А у меня в комнате как раз сейчас цветет цикламен, или иначе, альпийская фиалка. Удивительное растение – он отдыхает летом, а с октября до марта пышными фиолетово-красными цветками радует глаз. Но растение это капризное, и цвести может только в прохладных помещениях.
Когда она выбрасывала крохотные черешки, принесенные мною из квартиры матери, я терпел. Хотя для меня они то же самое, что маленькие дети. Ну, разве можно? Всякому терпению есть предел. Мой любимый цикламен … За что?
Вика, Вика, почему ты умерла? Да, ты стала мне последнее время невыносима. Меня раздражала твоя работа, твои упреки, твое постоянное давление. Но я никогда не думал о том, чем жить, когда тебя не станет. Я всю жизнь был при тебе. А теперь остался при детях, которым надо что-то есть. Они не привыкли жить на мою скромную зарплату. А теперь, видимо придется. И, если я сделаю еще раз что-нибудь дурное, то это будет только ради них. Ради наших с тобой детей.
Поэтому прости меня, Вика! Завтра же я выброшу из дома их все. Баночки с черенками, полочки, цветочные горшки… Все выброшу. Кроме цикламена. В конце концов, ты права: нельзя превращать квартиру в оранжерею. С ними же столько хлопот! Одни отцветают, другие зацветают, третьи болеют, четвертые требуют пересадки. Все. Хватит. Кончено. Ради тебя, Вика…
Леонидов с удивлением огляделся в прихожей, и чуть не споткнулся об огромную кадку с фикусом. Вот это да! Чего только в жизни не бывает! Цветов-то сколько! Прямо не квартира, а малый Ботанический сад!
- В большую комнату его заноси! – крикнул мужик, подталкивая Алексея сзади крышкой стола.
- Да-да.
Леонидов стал разворачивать стол так, чтобы протащить в дверь. И чуть не задел другую кадку. Что в ней росло, он так и не догадался. Нечто, похожее на пальму. Огромное, с резными листьями и стволом, толщиной в детскую руку. Это нечто он все-таки задел столом и слегка помял. И, поморщившись, подумал, что это не страшно, потому что подобного добра в квартире хватает. Зеленых насаждений. Стоящих, висящих, вьющихся и просто в зачаточном состоянии. В баночках с водой и маленьких горшочках. Когда с мебелью разобрались, его напарник подмигнул:
- Ну, чего, мужик, помянем? – И не дожидаясь согласия, пошел на кухню. Там уже энергично орудовали три женщины в черном, раскладывая по тарелкам закуски, привезенные на заказ из ресторана.
Стоя рядом с пальмой, Леонидов принял из рук напарника рюмку с водкой, выпил, хрустнул маринованным огурчиком и спросил:
- А что сосед-то с тобой выпивал?
- Петя-то? – тоже хрустнул огурцом мужик. – Не. Редко. Ну, еще по одной?
- Мне не наливай. Сегодня гости обещали приехать. Надо лицо соблюсти, - соврал Леонидов.
- А я помяну. Эх, царствие ей небесное! Упокой Господь душу!
Мужик выпил еще рюмку водки и сказал:
- Петя-то малость того. Не в себе. Ну, как с ним выпьешь?
- Это как не в себе? – насторожился Леонидов.
- Ну, в смысле, будто и не мужик. Скажи, какая чепуховина: цветочки разводить. Это, ведь, все он. Не баба его, – сосед Воробьева выразительно кивнул на пострадавшую пальму и сплюнул. – Тьфу!
Налив и выпив следующую рюмку водки, он сделался еще более разговорчивым:
- Эва сколько всякой пакости! Кладовочку можно сделать на месте этой кадки деревянной, а в кладовочке поставить выхаживаться бутыль, а в бутыли…
- А где он раньше работал? – перебил мужика Алексей. – Муж бухгалтерши?
- Где? А в школе. Учителем.
- Чего?
- Ха! Домоводства.
- Чего?!
- Ну, сначала, конечно, парням показывал, как табуретки делать. Столярничал, значит. А потом та баба, что девкам кулинарию объясняла, в декрет ушла. А с учителями нынче дефицит. Плотят мало. Ну Петька и решил, того… Совместить. Нравилось ему.
- Чего? – снова спросил Алексей.
- Чего. Домоводство. И шить, значит, умел, и готовил неплохо.
