Ротвейлер никак не отреагировал, даже не пошевелился. И такая тоска вдруг охватила Мамонова! Такая тоска! Сила Игнатьевич сел на пол, возле собак, и вдруг заплакал. Он плакал впервые в жизни — над сдохшей белой псиной, которую ненавидел, пока она была жива. И так же страстно он ненавидел ее хозяйку. Ему всегда казалось, что уйди они обе из его жизни — и будет счастье. А теперь он плакал, вместо того чтобы радоваться, и чувствовал, как в нем что-то меняется. Он был болен и измучен. И хотел теперь только одного: покоя. Хотел, чтобы все поскорее закончилось.
А в дверях стояла Валентина и молча на него смотрела.
ЛОВЕЦ 8
Этот безумный день наконец закончился. В полночь он приехал домой. Дети давно уже спали, а Саша ждала его. Он ожидал скандала, но жена только спросила:
— Есть будешь?
— Меня покормили. Спать очень хочу.
— Тогда ложись.
И все. Он понял, что выяснение отношений перенесено на утро. А утром ему на работу. Работы, кстати, много. И лучше бы день начать с посещения офиса, откуда к дому Валентины Сысоевой направили такси. Об этом Алексей и думал, засыпая. И еще о том, какая же у него все-таки умная, понимающая жена…
Он вышел из метро, машинально проверяя: все ли пуговицы целы? А также кнопки-заклепки, молнии. Как и прочие равные, он ехал поутру на работу. Автобус, потом метро и небольшая пробежка под моросящим дождем. Суровые будни начинались банально: кому-то наступил на ногу, кто-то заехал ему локтем в бок, в затылок шипели: «Не толкайтесь, мужчина!» В тоннеле при выходе из стеклянных дверей метро торговали слойками и мини-пиццей, запах выпечки перебивал все остальные, и желудок болезненно сжался. Как и всегда, он нагнул голову и пробежал мимо. Это пройдет. И сонливость пройдет. И дождь когда-нибудь должен кончиться. Миру суждено меняться, а людям свойственно его покидать. Но вот об этом не надо. Кто виноват, что у него такая работа? Он ищет причины, по которым люди преждевременно покидают этот мир. Из-за дождя настроение меланхолично-философское. Такова картина дня, который продолжается. От этого тоже никуда не деться. Алексей вздохнул, поднял воротник куртки и пошел работать.
В офис его пропустили беспрепятственно. Девушка на ресепшен, окинув безразличным взглядом, уткнулась в монитор. Тут же зазвонил телефон, потом другой.
— Девушка! — тщетно звал Алексей. — Могу я получить информацию?
— У нас не справочное бюро, — отбарабанила она, не отрываясь от телефонов. — Это я не вам. Адрес какой? А куда едем?
— Девушка…
— Машина будет в течение часа. Але? Да, заказ такси. Вас слушают.
Леонидов махнул рукой и отправился искать начальство. Ему никто не мешал, но и помогать не собирались. Просто-напросто не обращали внимания. Ну идет человек и идет. Значит, надо ему. Здесь всем что-то надо, здесь люди работают. Если перестанешь суетиться, то дашь понять, что тебе делать нечего. Вот тогда действительно нагрузят по полной, а зарплату, разумеется, не прибавят. Поэтому Алексей на каждом шагу слышал: «Я занят»: «Извините, мне некогда»; «Не видите, что ли, я по телефону разговариваю»; «Спросите у секретаря»; «Минутку подождите». Наконец он набрел на кабинет с табличкой «Генеральный директор» и заглянул туда. Дама с коротко стриженными темными волосами болтала с кем-то по телефону. На Алексея она не прореагировала. Он сел напротив в неудобное кресло и какое-то время подождал.
— Да что ты говоришь?! Надо же! Бывает! А он что?
Разговор двух подружек затягивался. Дама и не собиралась прерываться. Алексей вздохнул и полез в карман. Медленно достал удостоверение, так же медленно открыл и положил на стол перед ней. Дама нехотя скосила глаза.
— Да что ты?! Ну надо же! Мерзавец, да. Это я не вам.
Алексей понял, что последние слова адресованы ему. Кроме мерзавца. После чего брюнетка сказала в трубку, но глядя на него:
— Не расстраивайся. Такого добра… И правильно сделала! У меня вчера тоже такое случилось! Я тебе сейчас расскажу…
Он не выдержал и нажал на рычаг. Телефонный разговор прервался.
— Да что вы себе позволяете! — возмутилась дама.
— Вы что не поняли? Я из милиции!
— Ну и что?
— У меня срочное дело! — Он разозлился. — Человека убили.
Зазвонил телефон. Дама взяла трубку и проворковала:
— Ларочка, я тебе потом перезвоню. У меня посетитель. Слушаю вас.
Это опять было ему, а Ларочка отстала. Ну наконец-то! Выдавив из себя улыбку вежливости, Алексей объяснил цель своего визита.
— Я уже понял, что здесь работают люди чрезвычайно занятые. Не могли бы вы устроить мне десятиминутную беседу с одной из ваших сотрудниц? С диспетчером. И чтобы нас не прерывали телефонными звонками.
— А в чем, собственно, дело?
— Я вам уже сказал: убили человека. А она -важная свидетельница.
— Свидетельница? — Во взгляде его собеседницы было откровенное любопытство. — А кто именно? Оля? Наташа?
— Я не знаю, как ее зовут, — терпеливо пояснил Алексей. — Но я знаю дату, когда она дежурила и приняла тот самый роковой вызов.
— Роковой? Ой, как интересно!
— Посмотрите по своей базе данных. И мы узнаем ее имя.
Алексей назвал дату — и она тут же схватилась за мышь. Спустя полминуты сказала:
— В тот вечер дежурила Вера. Она и сейчас работает.
— Вот и давайте мне Веру. Мы побеседуем в вашем кабинете. Не хотелось бы, чтобы нам мешали.
— Но… Это мой кабинет!
— Десять минут. Кстати, можно воспользоваться вашей базой данных?
— Ну… хорошо. Раз вы из милиции…
Она нехотя поднялась и выплыла за дверь. Вскоре в кабинете появилась симпатичная шатенка в белой кофточке, сильно укороченных брючках и модных высоких сапожках. Рассмотрев все это, Алексей пересел за компьютер, где были открыты вызовы того вечера, когда убили Антона Васильева. Бегло просмотрел и понял: Валентина Сысоева такси уж точно не вызывала. Ее номер он помнил.
Шатенка казалась напуганной. Едва закрылась дверь кабинета, как она взахлеб заговорила:
— А что случилось? Почему милиция? Я ни в чем не виновата! За что же меня увольнять?
Она по-прежнему стояла на пороге и держалась за дверную ручку. Леонидов вздохнул и сказал:
— Успокойтесь. Садитесь.
— Нет, а что случилось?
— Да сядьте же вы! — рявкнул Алексей. — Я русским языком сказал: вы — свидетель!
— Но я же в тот вечер была на работе!
— Сядешь ты или нет? — не выдержал он.
Девушка присела на краешек стула, подальше от него.
— Вера, да?
