Книга Святая Русь, страница 240. Автор книги Дмитрий Балашов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Святая Русь»

Cтраница 240

Свое и очень неприятное для Витовта отражение получил этот вечер и во дворце. Утром, до начала городских торжеств (Краков должен был получить из рук самого Ягайлы привилегию вольностей и освобождение от податей во время войны и бескоролевья: «в какое время краковские мещане довольно делают, когда защищают столицу», должен был последовать торжественный объезд рынка, сидение на престоле перед ратушей, присяга городских ратманов и прочая, и прочая), так вот, до всего того Ягайло-Владислав вызвал к себе Александра-Витовта и с легкою улыбкой (которую Витовт про себя называл «блудливой») стал выговаривать ему за наделавшее шуму вчерашнее сходбище русичей, которые должны во всем полагаться на милость короля, то есть его, Ягайлы, а отнюдь не Витовта – тем паче, – тут Ягайло отвел глаза, внимательно разглядывая замысловатый витраж парадного покоя, – тем паче, что возможная женитьба русского княжича на дочери Витовта, к сожалению, э, э, э… весьма нежелательна…

– Предстоят…

– Да, да! Предстоят браки дочери Владислава Опольчика с Вигундом, Семке Мазовецкому я как король отдаю в жены свою родную сестру, Александру, князь Януш женится на племяннице короля, дочери Корибута, Елене… Но все эти браки католические! И заключаются с целью объединения Польши с Литвой. Спытко из Мельштына берет в жены дочь Эмерика Вейдафи, Елисавету, и этот брак также надобен Польше, ибо облегчит грядущую передачу Червонной Руси из венгерских рук в руки польской шляхты. Но брак Софьи, которой, конечно, придется принять православие, послужит, ну… соблазном, да, соблазном для многих, и я…

– И ты, поскольку не женился на дочери Дмитрия Донского…

– Брат, не напоминай об этом! Молю Бога, указавшего мне правый путь!

«С каких пор ты стал таким верующим, братец?» Это Витовт произносит про себя. Но по его потемневшему, словно осенняя ночь, лицу Ягайло понимает и несказанное.

– А ежели я не послушаюсь?

– Ты забыл, Александр, что находишься в залоге и лишен права покинуть Польшу! И потом ты забыл, что мне, как королю Польши и Литвы, единственно принадлежит право допускать или не допускать браки моих вельмож!

Ягайло теперь глядит, продолжая улыбаться, прямо в глаза Витовту. А тот молчит, трудно переводя дыхание.

(К рыцарям! Сейчас же к рыцарям! Может, простят… Да простят, конечно! Им это объединение как нож в спину! Но ведь и не уедешь, следить будут, псы! Как тогда, в Вильне! Поди и не выберешься! Обыграл ты меня, братец, ох, и обыграл! Не так оказался прост! А я, как всегда, недооценил тебя, подлеца и убийцу!) И все-таки Витовт находит в себе силы для улыбки.

Улыбки высокомерно-вымученной, но все же улыбки.

– Ты все перепутал, братец! На волю польского короля Владислава я не покушался, отнюдь! И крещение твое приму без спора. Да и не думал я о браке этих детей! Попросту хотел приветить русичей для нашей же общей пользы! Или тебе война с Москвою нужна? (А может, и нужна? – пугается Витовт, видя, что улыбка не сходит с Ягайлова лица.) – Да еще прикинь, как посмотрит Тохтамыш на наши затеи! Не пошел бы часом на Краков, как давеча на Москву!

Улыбка наконец стала покидать длинное лицо Ягайлы. За пышными торжествами местными он попросту позабыл про Орду.

Оправившийся Витовт свел разговор на шутку и уже уходил, когда ему вслед пустил Ягайло ядовитую стрелу:

– А жениха Соне мы беспременно найдем! Тут, среди магнатов, а то и князей польских!

«Найдешь! Ты-то найдешь! – бормотал про себя Витовт, покидая королевский покой. – Пес! И как узнал, от кого? Немец, что ли, доносит?

Теперь-то и жилья не переменишь! – Только на улице, на дворе замковом, полною грудью вдохнув влажный весенний дух, сменивший давешние холода, опомнился Витовт, и такая злоба охватила его на миг – в глазах стало темно! Тихоня! Увалень! Змей подколодный! Нет, жизнью клянусь, вернешь ты мне и Троки, и саму Литву отдашь, или я не сын своего отца!»

Русичи, повторим, не догадывали о всех этих тайных переговорах и спорах. Иван Федоров с прочими, получив «волю» от Данилы Феофаныча, с утра повалили на площадь. Дивились ратуше, внимательно оглядывали наряды ратманов, знамена цехов, пихаясь в толпе, пробивались поближе к тронам, куда воссели Ядвига с королем Владиславом, опять любовались на фокусников, скоморохов-гудцов, на шутов, дивились выставленным сластям (купить было не на что) и, словом, уходились до одури, насмотрелись до не хочу, не подозревая, что самые чудные зрелища ожидают их назавтра, когда начнутся многодневные свадебные празднества в Краковском замке, когда сотни гостей рассядутся по залам за десятками столов, когда толпы слуг будут носить блюда и менять скатерти, когда явятся жареные фазаны и павлины, неведомые русичам паштеты, торты, позолоченные конфеты и незнакомые желтые плоды из фряжской земли, когда, в перерывах, станут петь певцы и выходить танцоры в масках, плясать незнакомые танцы со взаимными поклонами кавалеров и дам, когда в залу станут въезжать верхом на лошадях причудливо разодетые всадники и рыцари биться перед гостями на тупых мечах, когда на площади начнется конская гоньба и турниры во славу дам, и тяжело закованные в литые железные латы рыцари длинными копьями учнут сшибать друг друга с седла, словом, развернется все то, чем Запад прельщал, да и доселе прельщает своих восточных соседей, не всегда видящих за парадом рыцарского великолепия подноготную обычной и далеко не простой народной жизни, жизни грязной и трудной в те, далекие от нас, века, хотя и сытой по-своему (в незаселенной Польше хватало еще и скота, и дичи), но и лишенной тех преимуществ, которые имел перед нею рядовой, лично свободный, московит.

Глава 24

Большая каменная зала Вавельского замка, украшенная коврами, гудела, как улей во время роения. Гости пока еще сдержанно делились новостями, там и тут вспыхивали шутки, возгласы нетерпения. Но вот вошли король и королева. Клики слились в дружный рев, прорезанный согласным пением труб.

Шляхтичи, подымаясь со скамей, приветствовали королевскую чету. Княжич Василий смотрел со своего места, порядком-таки далекого от главных столов, и – дух захватывало! Столы, покрытые сразу несколькими скатертями, были заставлены золотою и позолоченною, серебряной и хрустальной посудой.

Кубки, вазы с цветами и зеленью – уже объясняли, как противоядие, ежели кого пожелают отравить, – после подобных объяснений рука, протянутая к блюду или кубку, зависала в воздухе, а глаза отчаянно искали: прикоснулся кто-нибудь уже к этому сосуду или нет? Данило Феофаныч то и дело поталкивал княжича локтем: приди, мол, в себя! Добро, что Соня, Витовтова дочь, была тут же и издали делала Василию ободряющие знаки. На них поглядывали, впрочем, на счастье Василия, особого внимания он не привлекал, все взоры были устремлены на королеву. В своем струящемся платье, с жемчужною снизкой на лбу, она была чудно хороша. Ягайло рядом с нею словно бы светился отраженным светом своей жены.

Слуги разносили миски с накрошенными в них плавающими яблоками.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация