Если бы вы смогли со мной встретиться и поговорить. Тайно, один на один. Я бы рассказал вам о том, какие у меня есть доказательства. Вы согласны?
Мики»
— Ни в коем случае.
Люба вздрогнула от неожиданности. Стас подошел неслышно и теперь стоял у нее за спиной, читая послание Мики.
— Да почему?
— С какого дуба он упал? Если это Антон Сосновский, зачем надо сочинять эту галиматью?
— Но он же еще не знает, что ты разговаривал с его матерью. Вернее, не знал, когда писал мне все это. А с милицией, действительно, не хочет встречаться. Вот и представился другом детства и сочинил историю про бегство от армии. Как думаешь, он действительно что-то знает?
— Думаю, все. Один факт знакомства с Полиной… Слушай, а если в доме все-таки был посторонний? Я имею в виду особняк Стрельцовых. Тот же Антон?
— Может, мне встретиться с ним и поговорить?
— Да ты только все испортишь!
— Ах, наше опервысокоуполномоченное величество хочет само!
— Кто-кто?
— Шутка.
— Ах, шутка! Ну, так и я пошучу. Люба, сидела бы ты дома. Пока Градова не поймали — не выходи.
— Хорошо.
Она быстро набила:
«Не располагаю свободным временем. Как только появится возможность, мы обязательно встретимся и поговорим. Доктор»
Ответа Мики не прислал.
— Не выключай компьютер, — попросил Стас. — Стрельцова хочу. Дай мне посмотреть его записи.
— Не поздно? Там много.
— «Война и мир»? Неделя увлекательнейшего чтения? — хмыкнул он.
Она не стала больше спорить, открыла ему первое послание Павла Петровича, потом показала, где искать дальше. Приняв ванну, вернулась в комнату минут через двадцать и включила телевизор, убавив звук. Через полчаса заметила, что Стас уже не читает, сидит, смотрит в одну точку, думает.
— Все. Давай спать, — он наконец поднялся и потянулся. — Все-таки на что он тратит деньги, Антон Сосновский?
Люба подвинулась, давая ему место на диване рядом с собой. Когда Стас лег рядом, улыбнувшись, спросила:
— У нас сегодня любовь или дружба?
— Дружба.
— Эгоист!
— А кто устроил мне незабываемый вечер в ресторане?
— А кто назвал меня молью? Твоя жена!
— Бывшая жена.
— Но все равно — твоя!
— Не могу же я отрезать ей язык!
— Ты плохо ее воспитывал.
— Я учту свои ошибки.
Он зевнул и отвернулся к стене. Люба и сама не была расположена сегодня к нежностям. Но притвориться…
— Стас… — тихо позвала она и тронула его за плечо.
Потом сообразила, что капитан Самохвалов уже спит сном младенца.
Глава 10
РАЗВЯЗКА
1
С утра они с капитаном Самохваловым поехали в частную клинику, где проходила курс реабилитации Сашенька Сосновская.
— Надеюсь на твою женскую интуицию и опыт работы с такими клиентами, — сказал он, сжав Любин локоть.
— У меня нет опыта работы. И таких клиентов тоже нет, — возразила она, но это был глас вопиющего в пустыне. Капитан Самохвалов пропускал мимо ушей все, что считал эмоциями.
Люба неохотно подчинилась, подумав, что хотя бы попытается уберечь от него бедную девочку. Методы Самохвалова известны: напор и откровенное давление. Но, к ее удивлению, «бедная девочка» вовсе не выглядела ни напуганной, ни несчастной.
Клиника, в которой она находилась, ничем не напоминала больницу, каковая у Любови Александровны Петровой ассоциировалась с запахом хлорки, белыми стенами и скукой. Заведение было похоже на какой-нибудь подмосковный пансионат, причем недешевый. С программой развлечений и услужливым персоналом. Любу удивило, что в клинике так много юношей и девушек, в возрасте до двадцати лет.
— Почему? Стас, почему?
— А героин — это нынче модно, — усмехнулся он. — И лечиться от наркотической зависимости модно. Разве плохо здесь? Ты вокруг-то посмотри! Они ж не тяжелобольные! К постели не прикованы. Есть болезни от обстоятельств, а есть — от дури. Как раз здесь — сплошная дурь. Идем.
— Куда?
— Мне на вахте сказали, что Сашенькая Сосновская гуляют-с. Ну, что, пошли?
— Вы кто? — спросила Сашенька, когда к ней подошли незнакомые мужчина и женщина.
Редкостная, поздняя сирень обильно цвела вокруг скамейки, на которой сидела девушка. Ее огромные кисти напоминали сахарную вату, подкрашенную соком клюквы, и так же сладко и одурманивающе пахли.
Люба разглядывала Сашеньку и удивлялась. Милая девушка, ничего вульгарного, вызывающего. Минимум косметики, скромный халатик, тонкое, нежное личико. По какой причине она подсела на наркотики? Чего ей не хватало? Или, напротив, всего хватало, захотелось запретного?
Стас первым присел на лавочку рядом с Сашенькой и сказал:
— Мы хотели бы поговорить с тобой о брате.
— Об Антохе? Из милиции, что ли? Жаль. Думала, Сэм прислал. Выручить решил, — Сашенька, выдав эту фразу, на глазах повзрослела.
И Люба насторожилась. Милая девочка, но… это все сирень.
— Почему же обязательно из милиции? — она тоже присела на скамейку. В парке, разбитом вокруг клиники, было тепло и уютно. Рука так и тянулась сорвать ветку сирени, окунуть лицо в розовую пену цветов. И даже попробовать их на вкус. С ума сойти, что за запах!
— Он же картежник, — зевнула Сашенька. -Наделал, наверное, долгов и пришил кого-нибудь. Отдавать-то ему нечем!
— Антон играет в карты?
— В преферанс. У этого, как его… Стрельцова.
— У Павла Петровича? Или… у его сына? -Люба подумала, что запертая в клинике Сашенька может и не знать о смерти Михаила.
— А я их знаю? Фамилию слышала. От Антохи. Именем не интересовалась. Скажите, скоро меня выпустят? Здесь, как в тюрьме, — пожаловалась она. — Сначала-то от отца скрывали, что я наркоманка, а теперь что? Зачем меня здесь держать?
— А ты вылечилась? — спросила Люба.
— Да! Честное пионерское!
— Ты знаешь, что такое пионеры?
— Понятия не имею! Папенька так говорил.
— У тебя проблемы с родителями?
— С ними просто скучно. А так, нет никаких проблем, — Сашенька пожала плечиками. -Я просто не хочу, чтобы меня воспитывали. Не хочу крестиком вышивать, не хочу ходить на бальные танцы. На рояле играть не хочу тоже. Ненавижу, — вдруг с чувством сказала она.
