Писательница, порывшись в карманах, достает белый прямоугольничек и начинает долго его разворачивать.
— Успокоительное? — сочувственно спрашивает инженер.
— Да. Самое верное, — утвердительно кивает Залесская. Кто-то заботливо ставит перед ней стакан с водой.
Дальше сцена, которую телезрители видели уже много раз. Залесская запрокидывает голову и медленно ссыпает в рот порошок. Судорожное глотательное движение белого горла. Но дальше… дальше… Она резко начинает кашлять, задыхаться, руками судорожно хватается за горло, словно хочет его разорвать, вытащить обратно порошок, лицо синеет, вот Залесская падает вместе со стулом и замирает.
Сидящие за столом участники «Игры» — несколько минут в шоке.
— Что… что… что это с ней? — удивленно шепчет Серафима Евгеньевна.
— Как это что?! — кричит инженер Суворов. — Как это что?! Вы разве не видите?! Она же умерла!!
— Ха, — очень неуверенно роняет Виолетта.
Кучеренко кидается к Залесской первым и, взяв ее за руку, пытается найти пульс, говорит:
— Пульса нет. Точно — нет пульса. Умерла.
— Умерла? Как это умерла? — шепчет Люська.
— Очень просто. — Инженер Суворов вытирает носовым платком вспотевший лоб.
— Вы, вы, вы… рядом сидели! — в ужасе смотрит на него Зося.
— Ну и что?!
— Вы все тупицы, неужели ничего не поняли?! — возмущенно кричит Виолетта. — Это же самоубийство! Демонстративное самоубийство! В прямом эфире! Старая дура поняла, что завтра вылетит из «Игры», и покончила с собой!
— Да как ты можешь! — кидается на нее Люська. — Замолчи!
— Но насчет самоубийства мысль рациональная, — замечает Алексей Градов. — Она была весь вечер не в себе.
— Но… вот так… — едва шевелит губами Серафима Евгеньевна.
— А помните? — Виолетта говорит слишком громко. — Вы помните, что она сказала перед тем, как выпить порошок? Помните? Что это успокоительное — самое верное!
— Да. Точно, — кивает инженер Суворов. — Сказала.
— Ну и вот. — Красотка торжествующе поднимает вверх указательный палец: — Я вам говорю: это самоубийство!
— Надо бы ее вынести. — Алексей Градов первым поднимается и сдергивает с дивана дорогое покрывало с цветочным узором.
— Зачем же? — шепчет Серафима Евгеньевна. — Покрывало такое красивое! Ведь нам его не вернут!
— Вам бы все цветочки, — неожиданно зло возмущается инженер Суворов. Очень милый и хороший человек, как вещала его жена Маня.
Залесскую поднимает с пола пенсионер Кучеренко. Поднимает неловко, одной рукой держа под колени, другой под спину чуть пониже лопаток, голова писательницы запрокинута, и в это время совершенно неожиданно на пол падает русый парик. Все громко ахают: голова Марии Залесской ужасна — почти нет волос, голый череп.
— Кто знает, чем она больна? Была… — все так же негромко шепчет Серафима Евгеньевна.
Виолетта приоткрывает рот:
— Вот это да! А я думала, что ничего нет хуже волос апельсинового цвета! Оказывается, у этой совсем никаких нет! Кошмар!
— Придержала бы ты, наконец, язык! — обрывает ее Люська. — Ведь это ты ляпнула про климакс!
— А наша гадалка про волосы! И вообще: кто это весь вечер плел про больную постель, слезы и прочее?
— Я… я… — Серафима Евгеньевна даже захлебывается, — я… не знала. Это же карты. Всего лишь карты.
— Что-то они у вас всегда в тему, — язвит Виолетта. — Помните, как вытащили Сенечке туз пик?
— Хватит вам! — Градов подходит к Кучеренко: — Яков Савельевич, давайте вместе.
Инженер Суворов тоже наконец приходит в себя и идет на помощь к мужчинам.
— Понятно теперь, у кого был самый высокий рейтинг, — некстати говорит Зося.
— Что ты плетешь? — удивленно смотрит на нее Люська.
— Сначала Сеня, теперь вот она.
— Это самоубийство, — говорит Виолетта.
— Ну, разумеется. Самоубийство.
А Зося не так глупа. Но тем не менее она заявляет первой:
— Я отсюда не уйду. Что бы ни случилось. Все поняли?
— Ай да «папа»! — усмехается инженер Суворов. — Ай да молодец! А между прочим, с другой стороны тоже кто-то сидел.
— Я?! — вскрикивает Зося. — Да как вы можете?!
— А почему это все шишки должны на меня валиться?
— Так, взялись! Все вместе! Понесли! — командует Кучеренко.
Мужчины на покрывале несут Марию Залесскую к дверям. Та же сцена, что неделю назад с Сеней Сайкиным: осторожно приоткрывается входная дверь, тело оставляют на крыльце, пауза в несколько долгих секунд, и дверь закрывается. Только после этого к крыльцу по грязному серому снегу бегут люди.
— Что ты думаешь по этому поводу? — Стас первым пришел в себя.
— Я? — Она в растерянности. Только что в прямом эфире умер человек. Первая смерть, раз Сеня Сайкин успешно поправляется. — Это самоубийство.
— Точно?
— Как психолог, могу тебе сказать, что она весь вечер была к этому близка. Налицо явные признаки депрессии. Она последние дни, видимо, очень сильно переживала, что вылетит из «Игры», потом упоминание про волосы, неудачное гадание. И как итог — замечание Виолетты о климаксе. Видимо, в тему.
— А то, что она покончила с собой в прямом эфире?
— Ну, своего рода, демонстративный протест. Она же человек, борющийся за справедливость, за равные права между мужчинами и женщинами, она — человек, положивший жизнь на благо общества. Вот на глазах у общества Мария Залесская и…
— Это мнение психолога. А я скажу как опер: ее убили.
— Почему?! Почему это ты так решил?! Ты что-то заметил? Что-то необычное увидел?
— Я видел то же, что и все. Просто интуиция. Как только у одного из участников резко поднимается рейтинг, с ним тут же происходит несчастный случай. Предлагаю тотализатор: кто следующий? Ставим на девушку Зосю?
— Да ты с ума сошел! Разве так можно?!
— А ты слышала, каким тоном она сказала, что ни за что не покинет «Игру»? В конце концов, каждый сам выбирает, как ему поступить!
— Ты должен немедленно бежать к… руководству, да? И сообщить о своих подозрениях, — твердо говорит Люба.
— Доказательств никаких нет. И дело это наверняка найдется кому расследовать. Не переживай.
Этой ночью они спят, отодвинувшись друга от друга насколько возможно. Около трех часов Люба, тихонько поднявшись с дивана, включает телевизор. Почти без звука. Полчаса сидит в кресле, смотрит повтор «Игры» в записи. Залесская живая, она ходит, разговаривает с обитателями особняка, ест, пьет, что-то пишет в своем блокноте. А человека уже нет! Дождавшись, когда показывают комнату лучшей подруги, Люба вздыхает с облегчением: та мирно спит в своей кровати, до подбородка натянув одеяло.
