— Но она же как ребенок! — отчаянно кричит инженер. — Бог знает что себе вообразила! Что ж мне теперь делать?
— Развестись, — флегматично советует Градов.
— И жениться на Виолетте, — вторит ему Кучеренко. — Вместе миллион поделите. Что, мало?
— Зато какой получится круиз! — улыбается программист.
— Маня все слышит! — в ужасе говорит Суворов. — Господи, зачем я вообще во все это ввязался?
— А и в самом деле, зачем, Артем Арсеньевич? — интересуется Зося. Она всего на год младше Виолетты, но с инженером на «вы».
— Я ведь у самых истоков стоял, — вздыхает Суворов. — Еще когда все эти игры только-только завоевывали телевидение. Еще на заре, так сказать, принимал участие. У меня способностей вроде никаких особых и нет, но зато память хорошая. Можно сказать, механическая. Было время — остался без работы. Началась конверсия, производство сократили. А я как раз на военном заводе работал. Живем мы с Маней не в столице, в пригороде. Маленький такой населенный пункт.
— Ох и язык у вас, Артем Арсеньевич, — морщится Ирисова. — Прямо казенный!
— Это все от энциклопедий. Когда остался без работы, начал со скуки их листать. Потом оказалось, что чисто механически запоминаю разные интересные факты. Помните, про Древний Рим как-то рассказывал? Про «Лицезрение любви»? Это оттуда, из энциклопедий. Много интересных фактиков узнал. Долго я так на диване лежал. Читал, радио слушал. Однажды говорят: «Объявляем конкурс! Кто написал слова к такой-то песне?» Звоните и получите приз. Я со скуки взял да и позвонил. Угадал правильно, и — на тебе! Получил в подарок пылесос. Наш-то как раз сломался. Маня в слезы от радости: ах, какой ты молодец! Мол, позвони еще куда-нибудь. Ну, оно и покатило. В столицу стал наведываться, на отбор в разные там передачи.
— В «Что? Где? Когда?» не пробовали? — интересуется Кучеренко. — Там такие эрудиты хорошие деньги зарабатывают. В интеллектуальном казино. Этим, как там его? Своим собственным умом! Вот!
Суворов только рукой машет:
— Мне бы чего попроще. Когда попал на «Поле чудес», тут вся родня на уши стала. Всем миром взялись болеть. А родня у меня большая. Тетя Саша, дядя Боря…
— Слышали, слышали! — смеется Люська.
— С тех пор стал пробоваться на всякие игры, где призы дают, у меня просто-таки в привычку вошло. Во что я только не играл!
— А в «Счастливчике»? Играли?
— Тридцать две тысячи, — уныло говорит Артем Арсеньевич.
— С ума сойти! — громко ахает Серафима Евгеньевна. — Тридцать две тысячи!
— Так обидно же! — жалуется Суворов. — Так хорошо шел! Но был один вопросик — засомневался. Надо было подсказку взять, да пожадничал. Думал — проскочу. Интуиция, мол, не подводит. Подвела. Обидно.
— Но «Игра на вылет» — это же совсем другое, — говорит Зося. — Здесь же не нужны ваши энциклопедические знания.
— Почему другое? — удивляется Суворов. — Деньги же дают! Целый миллион!
— Но почему именно вас отобрали? — Зося явно этим очень заинтересована.
— А почему тебя? — обижается инженер.
— Меня-то как раз понятно почему, — грустно усмехается Зося.
— А Артем танцует замечательно, — вдруг вступается за инженера Люська. Они почти ровесники, а имя-отчество у инженера из заковыристых. Вот с некоторых пор «ты» и «Артем». Суворов это принял. — И вообще…
Люська мучительно ищет аргументы в пользу Суворова, а Кучеренко ей так же неожиданно помогает:
— Каждый человек по-своему интересен. Я, например, простым шофером полжизни отработал. Меня тогда допрашивайте: за что взяли в «Игру»?
— Я дождусь наконец тарелки?! — появляется в дверях гостиной рассерженная Виолетта.
— Я сейчас принесу, — поднимается из кресла Люська.
— А почему это вдруг ты?
— Акт благотворительности. Надеюсь, ты это оценишь.
— И не рассчитывай! Я тебе не буду завтра помогать носить тарелки!
— Тогда говорю открытым текстом: оставь человека в покое! Господи, все же при деле! Яков Савельевич картину пишет, Серафима Евгеньевна гадает, Леша с Зосей разговорами о компьютерах заняты, я на кухне, и только ты бесишься от безделья и кидаешься на всех подряд мужиков. Не надоело?
— Нет! — гордо заявляет Виолетта.
— И про баллончик ты уже забыла? — прищуривается Люська.
— Ты… ты… ты… Я знала, что это ты! Больше никто не мог войти в мою ванную!
— В нашу.
— Тем более! Ты мне угрожаешь! Все слышали? Она мне угрожает!
— Деточка, Люсенька в чем-то права, — вмешивается Серафима Евгеньевна. — Вы ведете себя не совсем прилично.
— И за это надо мне ядовитый газ вместо лака для волос подсовывать? Или за то, что у меня самый высокий рейтинг?
— Ну, это ты, положим, обольщаешься, — усмехается Люська.
— А у кого? У тебя, что ли?
— На прошлой неделе лидировали Серафима Евгеньевна и Зося, — негромко напоминает Апельсинчик.
— Все. Хватит уже. — Зося вдруг резко поднимается с кресла. — Думаю, на сегодня зрелищ достаточно. Набрехались всласть — зрители довольны.
— А меж тем до воскресенья осталось не так уж много, — напоминает Кучеренко. — И с кем-то мы распрощаемся.
И все замолкают. Потом Виолетта говорит Люське:
— Ладно, неси тарелки. Согласна. Мое от меня все равно не уйдет.
Пятница, вечер, с восьми до одиннадцати, канал ММ-2
Люба отмечает, что рейтинг Виолетты по-прежнему резко падает. И телевизионный, и на сайте. Вот это неожиданность! То ли ее география подвела, то ли амуры с инженером. Суворов приобретает бешеную популярность, а Виолетта неуклонно скатывается на предпоследнее место. Еще один неверный шаг, и к воскресенью она вполне может занять последнюю строчку. Мужчины почему-то потеряли к красавице интерес и перестали за нее голосовать, женщины же, особенно пенсионерки и домохозяйки, откровенно возмутились ее попытками разбить семью и начали открыто протестовать.
Возвращаясь в пятницу вечером с работы, Люба слышит, как соседки обсуждают последние события:
— И какая же наглая, бесстыжая девка!
— Вот-вот. Все они нынче такие. Внучка моя недавно привела ухажера. Будем, говорит, с ним здесь жить. А самой шестнадцать только исполнилось.
— Ах ты господи! Шестнадцать?! А он?
— Да уж и жениться, и развестись успел.
— Сколько ж ему лет?
— Да вроде двадцати еще нет.
— Когда ж успел?
— А когда они все успевают? Вчера вечером видала: за пару дней девка успела! Мужа из семьи увела.
