— Я могу предложить вам кофе? — спросила загорелая блондинка.
— Да! — опять-таки за всех ответила Люська.
Они присели на диван, обитый светлым велюром. Пол был мраморный, под песчаник, мебель из натурального дерева. Здесь все было достойно. Пока достойная этого здания офис-менеджер готовила кофе, Стас с Апельсинчиком принялись выяснять отношения.
— Я не собираюсь впутывать в это прессу! -шипел Самохвалов.
— Без меня вы все равно ничего не добьетесь! -парировала Люська. — С вами просто не будут разговаривать!
— Как ты вообще сюда попала?
— Приехала на машине!
— Как ты узнала?
— Подумаешь, проблема! Узнать, где и кем работал убитый!
— Потерпевший!
— Не суть! Его же зарезали! Или ты хочешь сказать, что он жив?!
— Хотя бы разберись в терминах! Уголовный кодекс почитай!
— Сам читай!
— Этим и занимаюсь! Дилетантка!
— Зануда!
— А ты… ты… Ох, если бы ты не была женщиной! — Самохвалов сжал кулаки.
— Все. Брэк, — сказала Люба. — Нам кофе несут.
На низенький столик, массивную чугунную «лапу», накрытую толстым стеклом, бесшумно опустился поднос. Блондинка перед каждым поставила по крохотной чашечке кофе. Потом присела на самый краешек такого же огромного и глубокого, как диван, кресла и спросила:
— Что вы хотели узнать?
— Насчет Шестакова, — мрачно сказал Стас. — Его ведь убили. Был даже сюжет в передаче «Дежурное меню». Впрочем, об этом вам расскажет подробнее госпожа Иванова, — он с иронией посмотрел на оранжевые Люськины волосы.
— Если хотите, мы можем заплатить за информацию, — тут же сказала та.
«Не лезь», — взглядом велел Стас, на что Люська только фыркнула, а блондинка вздохнула:
— Нам уже звонили из милиции. Собственно, здесь нет никакой тайны. Да, его убили. Клиентам мы этого не сообщаем из этических соображений. Перенаправляем к другим детективам. Не все ведь они смотрят «Дежурное меню».
— А среди детективов большая конкуренция? -спросил Стас.
«Умница! — невольно подумала Люба. — Шестакова вполне мог убрать кто-то из коллег. Сделано это было профессионально».
— Если честно, Шестаков был лучшим, — еще раз вздохнула блондинка. — У него это здорово получалось! Улаживать конфликты!
— Вы не могли бы сказать нам, какие дела вел Владимир в последнее время? — это уже Люська спросила.
Лицо у блондинки стало испуганным.
— Поймите, это же служебная тайна! — взмолилась она. — А за ее разглашение…
— Если будут убивать ваших детективов, все ваши клиенты разбегутся, — разумно заметил Стас. — Дела, которые вел Шестаков, все равно надо довести до конца. Ведь за них заплачено. Заплачено?
— Именно, — блондинка кивнула. — Вы правы: клиенты уже телефон оборвали. Требуют Шестакова. А я не знаю, что делать! Ведь их недовольство обрушивается на меня! А среди наших клиентов есть очень важные персоны. Они не привыкли испытывать неудобства, особенно если платят большие деньги. Я-то в чем виновата? И чем могу им помочь? Я ведь всего-навсего офис-менеджер!
Она беспомощно развела руками.
— Посовещайтесь с начальством, — сказал Стас, начиная испытывать к красавице сочувствие. — Скажите, что я готов этим заняться безвозмездно. Володя был моим другом.
— Да что вы говорите?
В голосе блондинки тоже послышалось сочувствие. «На почве сочувствия у них вполне может завязаться роман, — подумала Люба. — Самохвалов своего не упустит».
— Я попробую зайти к Святославу Генриховичу. Это наш хозяин, — с придыханием сказала девушка и поднялась. — Если он захочет вас выслушать…
Стас хотел было возмутиться: как это не выслушает представителя власти! Но Люба схватила его за руку и крепко сжала. Это означало «помолчи». Блондинка лебедем плыла к дверям, а Стас шипел, словно гусь, решивший пребольно ущипнуть обидчика:
— Да кто он такой?! Мы власть, мы имеем право! Он обязан дать показания!
— Стас, ты не хуже меня знаешь, что криком здесь ничего не добьешься. Оглянись вокруг! Сюда вложено столько денег, что не остается сомнений: за делом стоят сильные мира сего. Один звонок, и расследование будет прекращено. И никаких показаний хозяин агентства давать не обязан. Ни тебе, ни кому бы то ни было. Частная жизнь граждан охраняется законом.
— Люба права, — поддержала ее Апельсинчик. -Здесь надо хитростью. Пообещать им рекламу.
— Они не заинтересованы в такой рекламе, -буркнул Стас. — Заявить на всю Москву, что кто-то убил их сотрудника? Хорошенькое детективное агентство!
— Профессия частного детектива опасна для жизни, — пропела Люська. — Что странного в том, что их убивают?
Стас открыл рот от удивления. Потом завопил:
— Ты соображаешь, что говоришь?! Жизнь человека для тебя игрушка?! Совсем спятила на своем телевидении! Или у вас там все такие?!
— Тихо, — одернула его Люба. — Она возвращается.
Загорелая блондинка вновь улыбалась. Люба поняла, что парламентер вернулся с хорошими вестями. Их примут.
— Прошу вас, — и в самом деле пропела блондинка.
В сопровождении загорелой красавицы троица нырнула в недра особняка.
— Святослав Генрихович очень опечален убийством Шестакова, — щебетала блондинка, одновременно указывая: — Сюда, пожалуйста. Здесь — направо. Это первый случай, когда… Прямо, пожалуйста. Вот уже два дня мы не знаем… Нет-нет, вам сюда!
У дверей кабинета хозяина сидела еще одна девушка. Не менее красивая. А скорее более, чем загорелая блондинка. Сказать, в чем заключалось ее превосходство, в двух словах было трудно. Может быть, в том, что она — личный секретарь хозяина? Увидев их, девушка неторопливо поднялась, открыла дверь кабинета и сказала:
— Вас ждут.
Они прошли внутрь, девушка осталась в приемной. Она поднялась из-за своего сверкающего стола только за тем, чтобы открыть посетителям дверь. Но с каким королевским достоинством она это сделала!
В огромном кабинете Люба увидела огромный стол. Поднявшийся же им навстречу человек был на удивление маленького роста. Пожалуй, раза в два меньше встретившего их у входа в офис охранника. Но голос у него оказался низким. Самый настоящий бас, как у Шаляпина!
— Добрый день, — сказал «Шаляпин» и через стол протянул руку Стасу: — Прошу. Садитесь. Катя, ты тоже задержись.
Катя с готовностью кивнула и присела на краешек стула у самых дверей.
— Значит, уголовный розыск, — тяжело вздохнул «Шаляпин». И поморщился: — Как это некстати. -Потом посмотрел на Люську: — А ваше лицо мне отчего-то знакомо.
