– Алла Ивановна живет с мамой. И, насколько я знаю, они не очень-то ладят.
– Я помню, – кивнул Скворцов. – Я еще удивился: дочь захватили в заложники, а мать ведет себя так, будто ничего не случилось. И к банку не приехала.
– Она болеет. Алла много про нее рассказывала. На корпоративах. У нас богатая организация, мы вывозим своих сотрудников на отдых, за город, в санатории, и даже в Сочи. Пару раз возили за границу. В Турцию и Египет.
– Ого! За такую работу надо держаться!
– А я что говорю?
– И что Алла Ивановна рассказывала?
– Личной-то жизни у нее не было никакой…
– Вам кофе уже нести? – спросил подошедший официант.
– Да, несите.
– И счет, – попросил Скворцов.
– Так вот, – продолжил Борис. – Она вся была в работе. А еще у нее была мама. Мама и кошка.
– Типичная жизнь старой девы.
– Вот именно. Маме под семьдесят, как водится, болезни, старческое брюзжание, постоянное недовольство дочерью.
– Она ведь много зарабатывала.
– Но замуж так и не вышла. И детей нет. В общем, постоянные ссоры, да еще эта кошка…
– А при чем тут кошка?
– Детей нет, о ком еще заботиться? И чью любовь делить? За все те годы, что мы вместе работаем, я от Аллы ничего нового так и не услышал. Мама и кошка.
– А Ваня Попов?
– Они познакомились летом на юге. Алла как-то об этом обмолвилась, но подробностями не делилась.
– А с подругами?
– Ни с кем. Да у нее и не было подруг.
– Странно. – Скворцов и в самом деле удивился. – В жизни одинокой женщины, которой давно уже перевалило за тридцать, появился мужчина. По логике вещей она должна рассказывать об этом взахлеб, а в работе допускать ошибки.
– Ничего такого не было, – заверил Борис. – Эмоции ее работе не мешали, потому что их не было.
– Странно, – повторил Скворцов.
– Вот такая она, наша Алла.
– Интересная женщина.
– Интересная, – подтвердил Борис. – И внешне интересная. И как человек.
– Почему же тогда мужчины для нее не нашлось?
– Почему? Нашелся.
– Юра Павлов?
– А хотя бы!
– А ведь тебе она нравится, – не удержался Скворцов.
– Я женат.
– Ну и что?
– Служебный роман – это не мое. В банке повсюду видеокамеры, да и Алла не такая.
– Что ж, – Скворцов потянулся к папке со счетом.
– Я заплачу, – поспешно сказал Борис.
– Почему ты?
– Встречу назначил я. И потом: я все-таки в банке работаю.
– Давай пополам? Поскольку мы оба теперь безработные.
– Мы в отпуске. Ладно, пополам.
Они расплатились и вышли на свежий воздух.
– Подвезти? – спросил Борис.
– Еще чего! – рассмеялся Скворцов. – И так от безделья маюсь! Мне прогуляться в удовольствие!
– Если что, звони!
– Обязательно!
Они пожали друг другу руки, Борис сел в машину, а Скворцов, не спеша, побрел к своему дому. Падал снег, но ветра не было, и белые хлопья подолгу зависали над землей, словно подыскивая уютное местечко, куда бы можно было прилечь. Над Москвой висело ватное одеяло плотных облаков, город дремал, и люди тоже ходили полусонные. Впереди была долгая зима.
«Странная она женщина, Алла Ивановна Семиглазова. Работала в банке, а деньгами они своих сотрудников не обижают. Но жила с мамой, в однокомнатной квартирке. Почему не взяла кредит? Купила бы отдельное жилье, глядишь, жизнь и наладилась бы. Куда она деньги девала? Вот что интересно!».
Он посмотрел на часы. Банк работает до восьми вечера. Борис говорит, что подруг у Аллы Ивановны не было. Но она ведь общалась с коллегами по работе! Вынуждена была общаться! Что-то, да рассказывала. И Скворцов решил подойти в банк, к самому закрытию, поговорить с кем-нибудь из сотрудниц. Он попытался их вспомнить. Кассиршу, девушек-операционисток. Алла наверняка предпочитала общаться с ровесницами. Значит, кассирша? Дама лет сорока, грузная, волосы рыжие, крашеные. Скворцов срисовал ее, когда из здания выводили освобожденных заложников. Женщина билась в истерике и все время повторяла: «Нога болит… Я ж ногу отсидела… Нога болит… Отсидела… Ой, не могу идти…». Ее вели под руки двое бойцов спецназа, дюжие мужики, а она все время подгибала ноги, на что мужики матерились. Они с трудом несли грузную даму, а в банке меж тем еще оставались люди. Врачи приводили их в чувство, многие были в состоянии шока после многочасового сидения взаперти и штурма, начавшегося внезапно, в полной темноте.
Игорь, как ни напрягался, не мог вспомнить имени женщины. Валя? Галя? Когда кассирша в начале девятого вышла из дверей, он крикнул нечто среднее:
– …аля! Можно вас на минутку?
Женщина близоруко прищурилась:
– Ой! Вы кто?
– Я из милиции. Помните? Скворцов. Игорь Петрович Скворцов.
Она медленно начала спускаться по ступенькам.
– Я все уже рассказала, – тут же начала оправдываться Аля, как только очутилась на твердой земле. – Все, что знала.
– Как ваша нога?
– Нога? Прошла. Врач сказал, что это от нервов.
– Понимаю. Нам всем в тот день досталось.
– Вам-то что? – с неожиданной злостью сказала женщина. – Вас там не было! Деньги вам дороже людей! Что тогда, что сейчас! Отстаньте вы от меня! Сказала же я вам русским языком: не брала!
– Можно, я вас провожу? Темно уже.
– Я на машине, – сухо сказала Аля.
– Ну, тогда вы меня подвезите.
– Хорошо. Садитесь.
Она кивнула на припаркованную у банка симпатичную малютку-иномарку. Хозяйственная сумка на колесах, очень удобно. Парковаться в переполненных московских дворах – задачка не для слабонервных, а эта малютка места много не занимает, где-нибудь, да приткнется. Любимица женщин, которые могут себе позволить личный автотранспорт.
Аля полезла за руль, он уселся рядом.
– Куда вам? – спросила кассирша. Он назвал адрес.
– Да это же в двух шагах!
– А мы поедем окольными путями.
– Это как?
– Через Березовую аллею, мимо кинотеатра…
– Меня дома ждут муж и дети.
– Ревновать будет, да?
– Ревновать! Как же! Белье не глажено, в раковине гора грязной посуды! И вообще, я в магазин хотела заехать.
– Что ж… Поехали к универсаму. У меня к вам всего пара вопросов.
