– Меня?!
– Она сказала следователю, будто вы рассердились, что предпочли ее.
– Ах, она хочет перевести стрелки на меня!
– Но ведь вопрос остается открытым. Голосование пройдет уже без Курбатова. И те, кто принимал его сторону, остались без хозяина. Понимаете? Ученый совет остался без хозяина.
– Но ведь вы в нем тоже состоите?
Слава тебе! Сообразила!
– Именно так.
– И по слухам, которые до меня дошли, имеете там влияние. Плюс ваш ученик из министерства, – по тому, каким тоном она сказала «ученик», я поняла: знает. Ах, Саша, Саша!
– Алиночка Евгеньевна, – мой голос стал заискивающим. – Я с удовольствием поддержу вашу кандидатуру. Но Людмила Ивановна… Она против вас интригует. Она даст показания.
– Против меня?!
– Именно.
– Хочет меня утопить, стерва!
– Она и свидетелей найдет, не сомневайтесь.
– Ну, это у нее не выйдет. Я посоветуюсь с мужем. Меня, кстати, тоже приглашали. Следователь, и тоже на послезавтра. Теперь я понимаю, почему. Я не хотела идти, но обязательно пойду. Хочу разоблачить эту наглую врушку. А с вами мы, я думаю, договоримся.
– Конечно-конечно. Я на вашей стороне.
– Я вам еще позвоню.
– Спасибо огромное.
Она дала отбой. Я перевела дух. Вряд ли Гаврилкова будет звонить сопернице. Ей позвоню я.
– Добрый вечер, многоуважаемая Людмила Ивановна. Извините, что так поздно.
– Ах, это вы, Георгина. – Она со мной на короткой ноге. То есть без отчества. А я ее «безмерно уважаю», как руководителя профкома и жену БЧ и соблюдаю субординацию.
– Меня вызывали к следователю, Людмила Ивановна.
– Я в курсе.
– Идет какая-то игра, смысла которой я не понимаю. В тот вечер я приехала к Курбатову и увидела его труп. Кто-то приехал до меня и убил его из моего пистолета. К счастью, нашлись свидетели, которые подтвердили, что это не я.
– Свидетели? – Она несказанно удивилась.
– Видите ли, я была не первой, кто увидел труп, – вдохновенно врала я. – Мужчина, который приехал до меня, тоже оказался под подозрением. Но потом выяснилось, что и он не первый.
– Постойте-постойте… Я что-то не понимаю.
– А тут и понимать нечего, уважаемая Людмила Ивановна. Ваше назначение на должность ректора – дело решенное. Вы ведь знаете, мой ученик работает в министерстве. И кое-кому это не нравится. У вас есть соперница. Я, понятное дело, поддерживаю вашу кандидатуру, потому что вы окончили наш университет, блестяще защитили диссертацию. О! Я получила истинное наслаждение! Как грамотно и как тонко написано! Со знанием дела. Виден глубокий ум. Способность к дальнейшим научным изысканиям. Ваше место в Академии наук! Во главе ее! Не радей вы так о нас в своем профкоме, давно бы уже стали светочем отечественной социологии!
– Я польщена. Значит, эта стерва против меня интригует.
– Мало того, она вас подставляет. Вы же знаете, сколько денег у ее мужа.
– Ну, мой муж тоже не лыком шит.
– Именно так, Людмила Ивановна, именно так. Мы, профессура университета, всегда поддерживаем своих. Нас деньгами не купишь.
– Меня на послезавтра вызвал следователь. Сказал, что открылись новые обстоятельства. Теперь я понимаю какие. Я не хотела идти и даже запаслась справкой о болезни, но обязательно пойду… Значит, она хочет обвинить меня в убийстве. Ловко! И свидетелей, вы говорите, нашла?
– Купила, Людмила Ивановна, купила.
– Она у меня сама сядет. Ах, да! Я же ее видела! Мы столкнулись в дверях, когда она выходила от Курбатова. Как вы сказали? Двое мужчин, которые приехали следом за мной, говорят, что видели уже труп? Но это невозможно! Когда я уезжала, он был жив!
– У вас есть свидетели?
– Свидетели, свидетели… Господи, было поздно.
– Расскажите мужу. Вам срочно надо кого-нибудь найти. И вы как следует подумайте.
– Спасибо, что вы мне позвонили, Георгина. По крайней мере, я теперь знаю, о чем пойдет речь. Я поговорю с мужем.
– Обязательно это сделайте, Людмила Ивановна.
– Вы слывете неглупой женщиной. Все говорят, что это вы убили Курбатова…
– Да зачем мне это, Людмила Ивановна?! – искренне возмутилась я.
– Да, вы-то уж точно ничего не выигрываете. Разве что месть.
– Месть? У меня хороший оклад, доплата за степень, гранты. Рискнуть всем этим из мести?
– Да, глупо.
– Глупее ничего и быть не может, – горячо сказала я. – Мне очень неплохо в Ученом совете. Я никогда и не пыталась прыгнуть выше головы. Да я и не умею руководить. Вот вы… С вашим бесценным опытом работы в профкоме…
– Да, быть ректором – это мое. У меня есть целая программа.
– Мы в Ученом совете с ней ознакомились. Блестящая программа!
– И в министерстве ее поддержат. У моего мужа большие связи. Он готов договориться, если я стану ректором.
– Все правильно. Что такое деньги? А вот связи… Связи – это все.
– Значит, нам надо как-то избавиться от Алины.
– Перевести стрелки на нее.
– Но как? Она ведь приехала первой и уехала первой! И Курбатов был жив, я сама это видела!
– А если она вернулась? – осторожно предположила я.
– Вернулась, чтобы… Алина? Нет, это невозможно!
– А если не сама?
– Наняла кого-нибудь? – Людмила Ивановна задумалась. – Мне в любом случае надо посоветоваться с мужем.
– Если хотите, потом можете поговорить со мной.
– Я вам позвоню.
– Спокойной ночи, Людмила Ивановна.
– И вам, Георгина.
– Мужу привет передавайте. Я его безмерно уважаю.
– Спасибо. До свидания.
Ну, вот и все. Гон начался. Интрига закрутилась. Теперь, мой мальчик, не подведи!
Особенности охоты гиен
Если вдруг между Алиной Евгеньевной и Людмилой Ивановной случится выяснение отношений и они в запале обе сошлются на меня, так что ж? Людмила Ивановна сказала мне, что ее вызывают к следователю? Сказала. Звонки двум этим дамам последовали один за другим, почти без интервала, пойди разберись, какой был сначала, а какой потом. Клянусь, они обе не смотрели на часы. Что касается сути разговора…
Ни один человек не в состоянии объективно оценить реальность. Он всегда оценивает ее в интересах собственного эго. Еще говорят: у каждого своя правда. На самом деле правда одна, просто никто ее не желает знать. Алина Евгеньевна с Людмилой Ивановной в принципе не могут договориться. Потому что они соперницы. Ни одна не хочет проиграть. Дело осложняется еще и тем, что это фигуры равнозначные. У каждой богатый-влиятельный муж, и у каждого мужа свита. Обе привыкли к диктату. Поэтому я не солгала ни одной. Ведь каждая услышала свою версию правды. И у меня есть своя правда. Но она этих двух дам не интересует совершенно. И что толку ее навязывать?
