— Что я буду делать в этой дыре? У меня работы по горло! — сказал первый.
— Ты думаешь, мне заняться нечем? — фыркнул второй.
— Женька едет в Турцию, — заявил супруг.
— С кем? — оторопела я.
— С Лианой. И ее девочками.
— А я?
— У тебя все равно нет загранпаспорта.
Это правда. Паспорт у меня раньше был. Но это не значит, что я ездила за границу вместе с мужем и сыном. Тогда находились другие предлоги. Сейчас этот.
— Подпиши бумаги, — велел супруг.
— Какие бумаги?
— Что не возражаешь. Женька — несовершеннолетний.
Что мне было делать? Я подписала бумаги, сын и Лиана поехали в Турцию, муж к Ахмурине, а я -на родину. Казалось, по возвращении я обнаружу, что мой ключ не подходит к замку. Понятия не имею, что им тогда помешало обтяпать дельце. Я еще не числилась в алкоголичках, и муж стеснялся. Судьба решила дать Гале Зайкиной шанс. Глупо было не воспользоваться.
Потом я долго рассказывала бабушке, какой стал Женька, показывала фотографии. И говорила:
— Понимаешь, он очень занят. Готовится поступать в институт. Уехал за границу, чтобы совершенствовать свой английский. Ему это надо. А у меня загранпаспорт просрочен. И потом: я очень хотела увидеть тебя, мамуля.
И мы, обнявшись, ревели. Она все понимала. И отдала мне четыре тысячи долларов со словами: «Тебе это надо». Я ела, спала, плакала, ходила на городской пляж. Где однажды встретилась с Кошкиным. Я была одна, Кошкин с женой. Это оказалась платиновая блондиночка, совсем еще юная и похожая на избалованного ребенка. Тонкие бровки, пухлый ротик, капризный голос. Она была манерна, растягивала слова, надувала губки, хлопала ресницами и выглядела смешно, но ей казалось, что это высший шик.
— Ну, па-а-жалуйста-а! Ну, Илья-а-а! Ну, па-а-й-дем купа-а-аться-а-а!
Она была очень красива и очень глупа. У меня нет предубеждения против красивых женщин. Я им не завидую, я ими любуюсь. Я никогда не скажу, что Лиана — дура. Напротив. Она гораздо умнее меня. Она умеет ладить с братом, моим мужем, а я нет. Хотя любоваться ею трудно. А глупость красавицам даже идет. Дело было не в этом. Кошкин ей не пара — я поняла это сразу. Она его использовала, чтобы переехать в Москву, на праздник жизни. Видимо, ничего подходящего под руку больше не подвернулось. Только Кошкин. Теперь она ищет варианты. Ходит на кинопробы и в школу моделей. Гуляет вечерами по центральным улицам в надежде, что к ней подойдет всемирно известный режиссер и скажет:
— Девушка, хотите сниматься в кино?
Она всерьез думает, что режиссерам или продюсерам делать больше нечего, кроме как ходить по улицам, особенно центральным. И предлагать работу кому попало. Бедный, бедный Кошкин! Любви там нет ни грамма, только расчет. А он… Ну кто откажется от юного стройного тела? У нее загорелые шелковые ножки, плоский живот и стандартно красивое лицо. Это значит, что у нее практически нет шансов. Но она еще этого не знает. И потому наделает глупостей. И он из-за нее наделает глупостей.
Я смотрела, как она щебечет с подружками, оставшимися здесь, в родном городе. Рассказывает им о красивой московской жизни. И смотрит на них свысока. С высоты своих ста семидесяти пяти сантиметров и снятой на полгода московской квартиры. А те слушают, открыв рот. Она затем сюда и пришла, на пляж. Покрасоваться. Спросили бы лучше у него. О! Он бы им рассказал!
— Илья, как у вас дела?
— Э-э-э… Я не…
— Я имею в виду, на работе.
Его щеки стали кирпичными. Кадык дернулся, по тощей шее прокатился комок. Он маниакально хотел юного стройного тела, которое хотело только денег и славы. Он был обречен.
— Понимаю. Я не могу для вас ничего сделать. Мы с мужем на грани развода.
— Что? Я не…
— А что тут понимать? Мы с вами в одинаковом положении.
— Нет, — неожиданно возразил он. — Вы — богаты. У вас после развода останутся деньги.
Судя по тому, как он выговорил это слово… Деньги! Ему без них никак! Его птичка упорхнет, едва только подвернется подходящая партия. Интересно, а какая сумма кажется ей значительной? Равная стоимости норковой шубки? Бриллиантовым серьгам? Она не разбирается ни в том, ни в другом. Вряд ли знает, что у камня кроме каратов есть еще и чистота. Что его стоимость зависит и от огранки, и от цвета В драгоценностях великолепно разбирается Лиана. Она обожает показывать мне свои украшения, сопровождая это комментариями. Поэтому я кое-что понимаю в драгоценностях. Но эта девочка…
— Аля, почему вы не поехали отдыхать за границу?
— Ой, мы хотели-и-и! Но денег… — Она осеклась: рядом были подружки. — Мне сказали, что там в этом году холодно! И у меня пака-а-аз.
— Вы модель?
— Да!
Скулы у Кошкина вновь кирпичные. Под кожей ходят желваки. Она что, рекламирует купальные костюмы? Или белье? Или просто врет?
— Илья, если вам понадобятся деньги… — Я наклоняюсь к самому его уху. — Алечка так хороша…
— Правда? — Для Кошкина есть два магических слова: «Алечка» и «деньги». Ключевые. Надо это запомнить.
— Можете обращаться ко мне.
Он так и сделал. Идти ему было больше некуда. Мы встретились в кафе. Была глубокая осень. Я смотрела в окно и думала: скоро зима. А снега еще нет. Как хочется снега! Кошкин же думал совсем о другом. Тоже о зиме, но…
— Алечка хочет шубку. Ума не приложу, что делать! — отчаянно сказал он.
— Ваши дела на фирме моего мужа идут не очень? — посочувствовала я.
— Да меня вообще скоро уволят! Ваш муж… Он…
— Сволочь, да. Редкостная сволочь. Он мне рассказывал раньше, как ведет дела. Это грязный бизнес. И о вас.
— Он обо мне говорил?! Хозяин обо мне говорил?!
— Да. Сказал: «Кошкин идиот. Я его уволю».
— Он знает мою фамилию?
— Она в списке на увольнение. После Нового года вы останетесь без работы. А вы говорите -шубка! У вас есть что-нибудь на примете?
— Я не… Не представляю, как свести концы с концами.
— А что Аля? Она работает?
Быстрый взгляд в мою сторону. Работает?!
— Мне кажется, — мямлит он, — что у нее кто-то есть.
— Вы должны ее удержать. Во что бы то ни стало. Такая женщина! Бриллиант неограненный! Ей требуется достойная оправа, тогда она засверкает.
— Но у меня нет денег! А скоро не будет и работы!
— Вот что: выполните одну мою маленькую просьбу.
— Какую?
— Она покажется вам странной.
— Я готов на все!
— Купите пистолет.
— Что-о?!
