— Здорово! — кивнул Толик кому-то из своих знакомых. И легонько хлопнул меня по плечу: — Это Натаха. Землячка. Случайно встретились. Надо бы отметить. Слышь, — это уже мужичонке, суетящемуся за стойкой возле сочащихся пеной кранов: -По паре пива и сосиски.
Потом мне:
— Кальмара сушеного будешь?
Видимо, это здесь было деликатесом, верхом шика, и я кивнула, после чего Толик важно сказал:
— Даме пачку кальмара. — Ударение он делал на последний слог, но Галя Зайкина, словесник, женщина с врожденной грамотностью и глазом не моргнула. Будем есть кальмара!
Мы сели за столик. Единственный, который еще пустовал. Посетители сидели вплотную друг к другу, спина к спине, а в воздухе клубился сизый дым. Я вот уже с год как бросила курить, и меня замутило. Здесь-то пахло не дамскими с ментолом, а крепкой «Примой» и даже «Беломорканалом». На лбу у меня выступил пот, вид стал жалким.
— Есть хочешь? — поймав мой взгляд, спросил Толик. И, обернувшись, заорал: — Эй, где ты там?! Шевелись! Жрать хотим!
Раздался писк микроволновой печи, сосиски разогрелись, тут же к нам подлетел бармен, виртуозно держа в руках сразу все: кружки с пивом, тарелки с сосисками, хлеб, кетчуп. Я и впрямь почувствовала голод. Когда был последний прием пищи? Утром? За всеми этими страданиями забыла покушать. То есть пожрать. Добро пожаловать в реальный мир, Галя Зайкина! Я принялась за сосиски. На мат старалась не обращать внимания. Если бы это снимали камерой для того, чтобы показать в эфире, получилось бы примерно следующее: «Пи, пи, пи, а я ему не пи, пи, пи…» Не говоря уже о склонениях, спряжениях, ударениях и акценте. Здесь были представители разных национальностей, некоторых из сидящих за столиками можно было понять с трудом. Но я уже начала привыкать.
— Вообще-то у меня здесь должок, — пояснил Толик. — Все три сотни придется отдать.
— Жаль, что у меня при себе так мало денег, -отозвалась я.
— С работой нынче туго. Ты где работаешь?
— Я? На данный момент нигде.
— Понятно. Не берут. Вся проблема в регистрации, — он выругался и отхлебнул пиво. — Вот меня взяли и кинули.
— То есть?
— Хозяин денег не заплатил. Обещал десять тысяч, а сам сунул по сотне баксов и выгнал. А за квартиру платить? Кругом в долгах. Чего не пьешь? — он кивнул на кружку с пивом. Мне было все равно. Я подняла кружку. — Ну, за знакомство! Может, водочки? — спросил он после того, как я, морщась, отхлебнула пива.
Пиво мне и в самом деле не нравится. Калорийно и горько. Но это на любителя. Что же касается водочки… Во времена ежедневного употребления горячительных напитков Галя Зайкина разбавляла водку апельсиновым соком. Есть ли здесь апельсиновый сок?
— Думаю, нам денег не хватит, — осторожно сказала я.
— Это точно! Ладно, это мы потом. Успеется.
Он допил пиво. Я сидела, оглядываясь вокруг, и, как ни странно, мне становилось легче. У кого из присутствующих здесь в порядке документы? А собственное жилье? На улице зима, некоторые одеты легко. Сидят в тепле, согреваются спиртным. Это тоже жизнь. Не всем же повезло выйти замуж за миллионера.
— По кому вздыхаешь? — подмигнув, спросил Толик.
— По мужу. Был у меня муж.
— Помер, что ли?
— Да. Убили.
— Вдова, значит?
— Да.
— Выпей. Легче будет. Я сейчас водочки…
— Нет. Не надо. Мне еще домой ехать. Я… комнату снимаю. Хозяйка злая. Пьяных на дух не выносит.
— Можешь у меня переночевать, — гостеприимно предложил Толик. — Я тут эта… того. Недалеко живу.
— Спасибо, но как-нибудь в другой раз. У меня дела завтра с утра. На работу устраиваюсь, — продолжала врать я. В полной уверенности, что не увижу Толика больше никогда.
— Так ты эта… телефончик мой запиши.
— У меня ручки нет.
Он обернулся:
— Мужик! Эй! Бармен!
Тот подскочил:
— Чего?
— Ручка есть?
— Чего?
— Адрес записать! — рявкнул Толик.
— Ага. Понял.
Ручку искали долго. Наконец заполучив желаемое, Толик выудил из подставки стопку несвежих бумажных салфеток и стал писать. Буквы он выводил старательно, как ученик начальных классов. Я сидела, щурилась от дыма, который ел глаза, пила пиво и чувствовала, что перестаю что-либо соображать. Все это было похоже на сон. Мне так и показалось. Я сплю. Стоит только открыть глаза, и я проснусь женой преуспевающего бизнесмена Михаила Конанова. Все будут живы, здоровы, он, его любовница, Галя Зайкина. Стоит только проснуться…
— Натаха! Эй!
Я невольно вздрогнула. Толик протягивал мне салфетку со словами:
— Вот смотри. Это мой телефон. Домашний. Квартиру я снимаю у кореша. Тут все написано: адрес, как от метро идти. А то, я вижу, ты блужливая, — он захохотал. — А это адрес, где я прописан. Деревня Сосенки.
— Это еще зачем? — удивилась я.
— Как же? Вдруг судьба занесет? Земляки же!
Между городком, в котором я родилась, и деревней Сосенки было две губернии, не меньше, но я кивнула.
— Все поняла? — спросил Толик.
— Да, — вновь кивнула я.
— Когда придешь? — он требовательно стиснул мою руку.
— Вот с работой вопрос улажу.
— Да, работа — это все. — Он обернулся и бармену: — Эй, где ты там? Еще пива! Эх, гулять так гулять! Так что ли, Натаха?
— Я не буду, — поспешно сказала я. Голова и так кружилась. — Хозяйка…
— Все понял.
К нам уже летел бармен, а я вдруг сказала:
— Слушай, ты бы не крал больше телефоны.
Толик нахмурился.
— Не от хорошей же жизни. Кинули меня, вот и я кидаю.
— Сядешь.
— Так я уже того… сидел.
Я вздрогнула: точно бандит! На пальцах правой руки наколка: ТОЛЯН. Все понятно. Товарищ из мест не столь отдаленных.
— Ты не бойся, — сказал он, поймав мой взгляд. -За драку я сел. Пьяный был. А так я это… того… мирный.
— А телефоны у женщин воруешь, — усмехнулась я.
— Так я ж их пальцем не трогаю! Пугаю только. Чтоб в милицию не совались. А так я женщин уважаю.
— Женат был?
— Не. Не был.
— А лет сколько?
— Тридцать девять.
— Почти ровесники, — вновь усмехнулась я.
— Да что ты? — он обрадовался. — Слышь, Натаха. Я вижу, ты человек. Своя в доску. Была у меня одна. Баба. Тоже — ничего. Хозяйственная. Мужику что надо? Постирать, погладить, в магазин опять же сгонять. Чтобы вот как ты, посидела со мной, уважение оказала. Не брезговала. Я вижу, ты образованная, а простых людей понимаешь. Приятно это. Ты вот что, Натаха… Ты переезжай ко мне.
