— Глупость?
— Ну да. Глупость. Тебе очень уж мешал отец,
— А тебе не мешал?
— Представь себе, нет!
— До тех пор, пока большую часть имущества он не решил переписать на тебя. А ты не считаешь, что это несправедливо? Лишить родного сына наследства? А?
— Сейчас не время для выяснения отношений, — отмахнулась Геля.
— А по-моему, самое время! Ведь я же не знаю, что ждет меня в Москве! Ты думаешь, я -законченный идиот и не понимаю, что у тебя есть какой-то план? Но я не собираюсь добровольно лезть в петлю. Разве до тебя не дошло, что ты недооценила меня?
— Да ты просто…
— Щенок, да? Так называл меня папа? Ведь так?
— Зачем сейчас об этом?
— А о чем? Может быть, ты хочешь рассказать мне всю правду?
— Какую правду?
— О том, что случилось на самом деле? С супругами Лебедевыми? С моей женой?
— Я тебе уже все рассказала!
— Ой ли?
— Я тебе скажу, только ты тоже ответь на один вопрос.
— На какой?
— Почему в твоем паспорте была вырезана фотография? Маникюрными ножницами?
— Ты что, шутишь? — опешил он. И удивленно переспросил: — Какими ножницами?!
— Нет, я не шучу. Маникюрными. У тебя что, появилась тайная поклонница? Молодая жена нанятого тобой мужика? Это сделала она?
— Что за чертовщина! — пробормотал он.
— Оперативник сказал: так можно вырезать фотографию из паспорта, только имея в руках маленькие острые ножнички. Если хочешь знать, милиция была в затруднении. Ее сотрудники засомневались в личности погибшего. Может, он вовсе и не Марат Константинович Лебедев? Но сейчас получить какую-либо справку не проблема, все дело в цене.
— Я ничего не знаю о фотографии в паспорте. Теперь ты в свою очередь ответь. Насчет паспорта Эли и обручального кольца. Как они там очутились, в машине?
— Я ничего об этом не знаю, — облизнула губы Геля.
Как они все-таки были похожи, эти две сестры! Но одну он до смерти ненавидел, а без другой не мог представить себе жизнь. Да, именно так. Жизнь без Эли не имела смысла.
— Все, что ты мне наплела в пансионате, в номере для новобрачных, — вранье, от первого до последнего слова, — отчетливо произнес он.
— А ты пойди да проверь, — вдруг усмехнулась рыжая.
— Эля не могла быть с тобой настолько откровенной. Она же тебя терпеть не могла! Всю жизнь вы с сестрой были соперницами.
— Откуда я тогда знаю подробности? Где вы должны были остановиться, как поменяться местами? Откуда?
— Ты… Ты сделала с ней что-то ужасное! -пришло ему вдруг в голову.
— Ага. Пытала, — скривилась Геля.
— Ты…
И тут он не выдержал. Накопившаяся злость выплеснулась наружу. Развернулся и влепил ей кулаком в лицо.
Мачеха вскрикнула от боли и выпустила из рук руль. В этот момент машина въехала в лужу, а поскольку скорость была высока, случилось то, о чем предупреждал Марат. Аквапланирование. «Мерседес» потерял управление и завертелся на месте, словно очутился на скользком льду. Геля с безумными глазами тут же схватилась за руль, но оказалась бессильна. Он, в свою очередь, попытался ее оттолкнуть, чтобы самому справиться с управлением.
Все случилось в течение нескольких секунд, показавшихся вечностью. Крутанувшись в луже, машина вылетела в кювет и два раза перевернулась.
Он почувствовал, как сработала подушка безопасности: что-то уперлось в грудь. Ощутил мощный удар и кровь во рту. Но сознания не потерял, и, когда машина замерла, первая мысль была: жив.
Потом он отчаянно рванул дверцу, попытался выбраться из машины. Когда это удалось, скатился на землю, тут же вскочил и побежал. По щеке текла кровь, правая нога сильно болела, но он не обращал на это внимания. Пробежав метров тридцать, вдруг решил вернуться.
Так же бегом возвратился к машине, рванул дверцу со стороны водителя. Ее заклинило. Попытался разглядеть через разбитое стекло: что там, в салоне? Женщина не шевелилась и никаких звуков не издавала. Каким-то шестым, звериным чувством понял: мертва. Геля мертва! На стекле кровь, в салоне кровь, голова женщины разбита. Похоже, при падении ударилась виском о стойку. Он понял, что вскоре появятся машины, и начнется!
Так и есть. Визг тормозов на шоссе. Подчиняясь интуиции, шарахнулся в кусты. Документы были при нем, деньги тоже, сумка осталась в салоне. При женщине, ехавшей за рулем «Мерседеса», мужские вещи. Но что тут такого? Она была в машине одна, и точка!
Отошел подальше. Увидев большую лужу, первым делом умыл лицо. Глубокий порез на правой щеке — в общем-то, пустяк. Ногу ушиб, но идти может. Удивился собственному везению. Или дважды не умирают?
Пошел не вперед, а назад, подальше от места аварии. Опять-таки повинуясь инстинкту, потому что в этот момент ничего не соображал. Шел, тупо глядя перед собой. Примерно через пару километров, прихрамывая, вышел на шоссе и поднял руку. Остановилась фура, все так же заметно прихрамывая, подошел.
— В чем дело, мужик? — спросил водитель, открыв дверь.
— Подвезешь? Машина сломалась.
— А где ж она?
— Мы ехали с приятелем, тот вызвал подмогу, отбуксировали тачку в мастерскую. А мне надо в Москву. Заплачу хорошо.
— Садись, — кивнул водитель. — Только я собираюсь на ночлег остановиться.
— Идет, — и он полез в машину.
— Что с лицом? — спросил шофер, когда фура тронулась.
— Упал, — коротко ответил он. Водитель кивнул и больше вопросов не задавал. На счастье, оказался неразговорчивым товарищем.
Едва тронулись, как пришлось притормозить. На шоссе авария. На это и рассчитывал, потому и шел с таким упорством назад. Надо знать наверняка, что случилось с Гелей. А вдруг интуиция подвела, и мачеха осталась жива?
На шоссе стояло несколько машин, но ни милиция, ни «скорая» еще не приехали, люди суетились у помятого «Мерседеса», уже разбили переднее стекло и извлекли тело. Кто-то пытался оказать женщине первую помощь. В общем, была та самая суета, которая обычно не приносит ощутимых результатов. Люди слишком потрясены случившимся, чтобы принять разумное решение. А «скорой» все не было.
— Господи, ну чем же ей помочь?! Господи! — послышался чей-то крик.
Водитель спрыгнул из остановившейся фуры, прокричал:
— Эй, помощь нужна?
— Да уже нет, — отозвался кто-то. — Она умерла.
— Как умерла? — ахнула какая-то женщина.
— А вы разве не видите? Вот на моих руках сейчас и умерла.
— И-и-и… — тоненько заверещал кто-то. Потом раздался громкий женский плач.
