- Постой-ка, - пробормотал Завьялов. И замер.
- Что? Что такое? - остановился и Герман.
- Этот человек мне знаком. На прошлой неделе была попытка ограбить валютного кассира. Она дала описание. Показали альбом. Женщина без колебаний опознала Косого. Он с месяц назад вернулся из колонии. Выходит, опять за старое. Так вот, мужик, который только что вошел в соседний Дом, - Косой.
- Зява, брось! - поморщился Герман. - Это дом директора городского рынка!
- Ну и что? К нему преступник не может зайти? Так, по-твоему? Одного поля ягоды. Пойдем проверим.
- Зява, брось, - повторил Горанин. - Тебе домой надо. Ночь на дворе.
- Ну и что? Это моя работа. - Завьялов решительно повернул к соседнему дому.
- У тебя оружие при себе? - крикнул ему вслед Герман.
Сделав несколько шагов, тот остановился, а потом отмахнулся:
- На работе. В сейфе.
- Ну и куда ты собрался?
- Да вдвоем мы его быстро! Если это, конечно, он.
- Я все-таки пойду возьму ствол, - пробормотал Горанин.
Увидев, что Герман направился к своему дому, Завьялов крикнул:
- Эй, Гора! Ты быстрее давай! А то все лавры мне достанутся! - и рассмеялся.
Он уже представил себе, как задержит сейчас опасного преступника, завтра напишет отчет, получит благодарность, может быть, и премию выпишут. Маша будет довольна. Опьянение еще не прошло окончательно, а нервной лихорадке значения он не придал. В голове пронеслись тысячи самых разных мыслей, но ни одной об опасности. Потому что по большому счету в серьезную переделку капитан Завьялов еще не попадал. До сих пор обходилось.
Пройдя через участок, он решительно поднялся на крыльцо и надавил на кнопку электрического звонка. Повисла долгая пауза. За дверью было какое-то движение. Показалось, что вскрикнула женщина. Завьялов позвонил еще раз.
- Кто там? - раздался наконец испуганный женский голос.
- Откройте, милиция!
- У нас все в порядке, — испуганно сказала женщина.
И Завьялов этот испуг сразу же уловил. И повторил настойчиво:
- Откройте. К вам только что зашел человек. Он находится в розыске. - И обернулся:
- Гора, где ты?
За высоким забором послышались тяжелые шаги. Герман. Теперь все будет в порядке.
И тут капитан увидел ослепительную вспышку. Потом воздух будто взорвался, оказавшись вдруг неимоверно тяжелым, его осколки больно обрушились на голову. Так больно, что ослепили и оглушили одновременно. Потом наступила тишина. Такой еще в его жизни не было. Абсолютная тишина, лишенная каких-нибудь признаков жизни. Понял одно: его больше нет. И успокоился.
Но, как потом оказалось, с этим Александр Завьялов поспешил. Ранение оказалось не смертельным.
НОВОЛУНИЕ
День первый
ОКОНЧАТЕЛЬНО ОН ПРИШЕЛ В СЕБЯ ТОЛЬКО через месяц, до этого все было, как в тумане. Да и потом долгое время смотрел на окружающие предметы словно бы со стороны. Другие люди трогали их, переносили с места на место, суетились, говорили что-то. Говорили тихо, точно боялись его побеспокоить. Глупые люди. Все, что происходило, не имело к нему, Александру Завьялову, ни малейшего отношения. Увидев в окне зеленую листву, очень удивился. А как же мороз? Ночные заморозки? В апреле не бывает зеленых листьев на деревьях. Тут он вспомнил, что умер. Потом почувствовал боль. Но у мертвых не болит... Значит, жив. Жив?
У постели с вязаньем в руках сидела женщина. После новой вспышки боли вспомнил* что это жена. Маша. Маша?
- Ма... ша...
- Господи, Саша! - встрепенулась она. И вдруг заплакала: - Ну наконец-то!
Ему показалось, что звук идет, как сквозь вату, которой заткнули уши. Жена едва шевелила губами.
- Что... случилось?
Она молча плакала. Он поднял руку, потрогал повязку на голове. Болит там.
- Нет, нет, нет... - испуганно забормотала Маша, спохватилась, вскочила со стула и выбежала из палаты.
Завьялов растерялся. С трудом вспомнил, как сидели у Германа, потом вышли на улицу. Перекопанная дорога, темнота, фонарь над воротами соседнего дома. Он поднялся на крыльцо и позвонил. Вспышка света. Темнота. И вот теперь дорога в никуда, которая начинается сразу у порога того дома. Он шел по ней долго, но, кажется, так и не дошел до цели. Вернули. Кто? Зачем?
Все несчастья, приключившиеся с ним за последнее время, вспомнил первыми. Год назад умерла после долгой тяжелой болезни мать, отец сошелся с другой женщиной. Оба пьют. Теперь отношения с ними... Да о каких отношениях может идти речь, если бывать у них и пить с ними не хочется? Интересно, не заходили они? Да лучше бы не заходили! Он застонал, закрыл глаза. Не надо бы всего этого. Не надо.
Дверь хлопнула, в палату вернулась Маша. За ней шел человек в белом халате. Лицо его показалось знакомым. Но напрягаться, вспоминать кто это, не хотелось. Ничего не хотелось. Только уснуть.
- Вот, Степан Ильич! Он очнулся!
- Да-а... - несколько растерянно протянул врач.
- Я же вам говорила! Говорила!
- Здоровый организм творит чудеса. Кто бы мог подумать? А? Безнадежный случай.
- Что... это... было? - с трудом выговорил он. Тот, которого назвали Степаном Ильичем, присел у кровати. Спросил участливо:
- Что-нибудь помните?
- Да. Кажется... В меня стреляли?
- Именно, - кивнул Степан Ильич. - Пулевое ранение в голову. Хорошо, что по касательной. Но... с близкого расстояния. Почти в упор. Снимок дал неутешительный прогноз. Пришлось делать трепанацию черепа. Медицина может вами гордиться.
- Когда? - прохрипел он. - Когда... это... было?
- В середине апреля. Почти месяц назад. Сейчас май на дворе. Все это время вы были без сознания.
«Неправда! Я все о вас знаю, все видел и все помню!»
- Сейчас вы в реанимационной палате. Честно сказать, никто не ожидал. Но... Хороший уход, здоровый организм... Жене спасибо скажите.
- А вам?
- Мне... Это моя работа.
«Это моя работа», - вспомнил вдруг он. Теперь только понял, как же все это глупо. И далеко. Далеко и глупо. Герман прав. Герман...
- Где Герман?
- Что? - зашевелила губами жена.
- Почему... Почему ты так тихо говоришь? Почему вы все так тихо говорите?
Они переглянулись. Заметил тревогу в глазах жены. Что-то с ним не так. И где Герман?
- Саша, тебе надо отдохнуть, - заботливо сказала жена.
