- Если я когда-нибудь захочу сбежать отсюда, из этого города, я сделаю это с тобой! - решительно сказала Вероника.
Он ничего ей не ответил, только подумал, что вот это уже безумие большое. И не надо бы ему случится. Там, на краю Долины Бедных, светились окна Германа. Д пока они светятся, покоя им обоим не будет. Ни ему, ни Веронике.
...Она ушла минут через десять. Александр долго стоял у окна и смотрел, как «Жигули» ехали по дороге, ведущей к Долине Бедных. У коттеджа Германа машина не остановилась, проехала мимо. Он почему-то вздохнул с облегчением. Будто уже имел на девушку какие-то права...
УБЫВАЮЩАЯ ЛУНА
День первый
«ЕСЛИ Я КОГДА-НИБУДЬ ЗАХОЧУ СБЕЖАТЬ отсюда, из этого города...» Куда сбежать? Ее-то, может быть, и ждут в том огромном мире, что открывается за пределами дряхлеющего силуэта N, но его не ждут точно.
На следующее утро, анализируя события про-шедшегЪ дня, он никак не мог принять верное решение. Поверить или нет? Поставить в этом деле точку или искать дальше? И что искать? Пойти против Германа, значит пойти против города. А город не простит. Городу проще считать так, как считает Горанин. Меньше проблем. Но есть еще Вероника...
После обеда он отпросился у начальницы в поликлинику.
- Плохо себя чувствуете, Александр Александрович? - сочувственно посмотрела на него Валентина Владимировна.
- Давно не показывался врачу. Разнервничался что-то. Вы, должно быть, слышали о вчерашнем происшествии?
- Об уголовнике, которого ночью зарезали на рынке, у пивнушки?
- Задушили, — поправил он.
- А говорят, зарезали... Говорят еще, что это он убил вашу жену.
- Да, наверное. Мне в связи с этим надо будет заглянуть в прокуратуру. Вы уж простите нерадивого работника.
- Да что вы! Что вы! - замахала руками начальница. - Я удивляюсь, как хорошо вы держитесь! Подумать только, жену убили! Ужас какой! Следствия, допросы, опознания. И все это после тяжелого ранения! Как вам, должно быть, трудно все пережить!
- Это скоро закончится, - с грустью в голосе сказал он. - И я все время буду при вас, милые мои женщины.
Женщины переглянулись и слегка смутились. Ого! Он, кажется, научился говорить комплименты!
Завьялов отправился в городскую поликлинику. Невропатологи в городе были в большом дефиците. На Фабрике, где был прописан, прием велся два раза в месяц, очередь выстраивалась огромная. В городской же поликлинике, благодаря связям Маши, его принимали беспрекословно, в любой день и в любое время. Но после ее смерти он к врачу ни разу не заглядывал.
Талончиков не было, разобрали еще с утра, но, едва взглянув на него, девушка, работающая в регистратуре, сказала:
- Одну минутку.
И тут же выписала дополнительный талончик. Подавая ему карту, предупредила:
- Алексей Иванович принимает до двух. Вы последний в очереди. - И тихонько вздохнула.
То, что он оказался последним, было ему на руку. Не о своих болезнях собирался Завьялов беседовать с врачом.
Увидев его, Алексей Иванович возбужденно сказал:
- Ну, наконец-то! Что ж вы не заходите, Александр Александрович? Избегаете нас. А ведь вам нужно регулярно показываться в течение этого, да и следующего года! Такое ранение! С подобными вещами не шутят!
- Со мной все в порядке.
Он положил на стол карту, к которой тут же потянулась черненькая, очень уж смазливая медсестра. Ее* волосы были стянуты в хвост яркой пластмассовой заколкой, огромные глаза сияли, как два маленьких солнца.
- В порядке, говорите, - задумчиво глянул на него врач. - А ко мне недавно заходил Герман Георгиевич Горанин, он всерьез обеспокоен вашим здоровьем.
- Вот об этом я бы и хотел поговорить. О Го-ранине. Можно без свидетелей?
Черненькая еле слышно фыркнула. Потом вопросительно глянула на врача. Мол, что же это больные себе позволяют?
- Люда, вы можете быть свободны, - сказал Алексей Иванович. — Прием окончен, отнесите карты в регистратуру, а мы с Александром Александровичем сами разберемся.
.Люда сгребла со стола медицинские карты и направилась к дверям. Мужчины молча следили за ее плавно покачивающимися бедрами. На девушке оказался очень уж крохотный медицинский халатик, длинные ноги открывались взорам во всей своей красе.
— Да-а... — поцокал языком Алексей Иванович, когда дверь за медсестрой закрылась. И развел руками: - Ну что тут поделаешь? Женщина! А красивая женщина, это, знаете ли... Да-а...
Не договорив, врач махнул рукой и пододвинул к себе его карту. Открыв, еле заметно вздохнул:
- Ну, как себя чувствуем? Хорошо, говорите?
- Неплохо.
- Курите много?
- Бросил, - коротко ответил он.
- А как насчет спиртного?
- Не идет. Странно себя чувствую.
- Как-как? - с интересом посмотрел на него врач.
- Я не о себе хотел поговорить. О Германе.
- А что такое с Германом Георгиевичем?
- Он как-то странно себя ведет.
- Вот как? Не заметил.
- Я понимаю, что это врачебная тайна. Горанин не заинтересован, чтобы кто-то в городе узнал о его проблемах. Но это становится опасным.
- Продолжайте.
- События последних месяцев наталкивают на мысль, что в городе появился маньяк. Сначала он крушил машины и витрины, потом принялся убивать людей. Понимаете, ночью я делаю рисунки. После ранения у меня появились жестокие фантазии, раньше мне не свойственные. Я отчего-то стал ненавидеть Германа. И вредить ему в этих своих рисунках.
- Очень интересно! Значит, вы рисуете свою ненависть к Горанину?
- Что-то вроде того. То есть, ненависть послужила толчком. С нее и начались рисунки. Мне хотелось, чтобы ему было больно. Но не прямо, а косвенно. Через что-то или через кого-то.
- Вы, Александр Александрович, прежде всего недовольны собой. Своим теперешним положением. И ненависть эту перенаправляете на лучшего друга. Что естественно.
-Естественно? Почему естественно? - Удивился Завьялов.
- Накопление агрессии тем опаснее, чем лучше люди знают друг друга. И чем больше они друг друга понимают и любят. На мельчайшие жесты близкого человека, стоит ему не так высморкаться или не так откашляться, реагируют, как на оскорбление пьяного хулигана. Или на пощечину. Слишком уж бурно. Понимающий человек найдет выход из создавшейся ситуации. Он устранится и переждет, пока это раздражение пройдет. А непонимающий может дойти и до убийства. Если раздражение копится годами. Это один из феноменов человеческой психики.
