— Ника, идем вниз.
— Мне страшно…
— Ничего страшного, — попытался успокоить девушку Воронов. — Похоже, она застрелилась…
Застрелилась? Они с Сивко переглянулись.
— Что думаете, Федор Иванович?
— А что? — пожал тот плечами. — Похоже на самоубийство.
— А мотив?
Сивко оглянулся, чтобы убедиться: Воронов уводит Нику. И бросил:
— А ну, зайдем.
И слегка подтолкнул его в спину. Они вошли в спальню Елизавет Петровны, дверь осталась приоткрытой.
— Ну, что тут можно сказать? — Федор Иванович мельком оглядел комнату и усмехнулся. — Вроде бы все чисто. Следов борьбы нет. Мебель на месте, положение потерпевшего соответствует первоначальной версии о самоубийстве, выстрел сделан с близкого расстояния. В упор. Все признаки налицо. Я бы даже сказал… — Сивко подошел к кровати, на которой лежала Елизавет Петровна, и принюхался. — Порохом пахнет. Его следы на одежде. Дуло приставили к груди. Она или… Будем считать, она. Похоже, умерла сразу. Выстрел в область сердца. Крови немного. Попала аккурат в точку. Будем считать, что она.
— По прежней работе не скучаете, Федор Иванович? — поинтересовался он.
— Как ты сказал? — слегка растерялся Сивко. — По какой работе?
— Вы ведь следаком раньше были.
— А, похоже, мы с тобой коллеги, — усмехнулся Федор Иванович. — Были.
— Почти. Я по другой части.
— Узнаю опера. Но откуда ты…
— Я все гадал: где же я вас видел? Да на фотографии! На старой фотографии!
— На какой фотографии? — мрачно спросил Сивко.
— Вы работали следователем прокуратуры не в Москве, в областном центре, довольно далеко отсюда. Город, откуда родом и Бейлис. Или Людмила.
— А про Люську ты откуда… Врешь! — хрипло рассмеялся Сивко. — Блефуешь!
— Может быть.
Он перехватил взгляд Федора Ивановича, направленный на пистолет. К оружию они бросились одновременно.
— Отпечатки… — прохрипел он, когда рука Сивко потянулась к пистолету. — Нельзя…
— Нас…ть, — тот выругался и попытался завладеть оружием.
Этого он не мог допустить, завязалась драка. Федор Иванович сопротивлялся отчаянно, но он был моложе, физически сильнее и к схватке хорошо подготовлен. Провел бросок через бедро и, когда противник уже лежал на ковре, применил болевой прием. Сидя верхом на Сивко, заломил ему руку, потом надавил. Тот закричал от боли.
— Хватит? — спросил он.
— Пусти-и-и…
Федор Иванович застонал, захват и болевой прием были проведены профессионально. Он потянулся к пистолету, лежащему на кровати. И только когда оружие было уже у него в руках, отпустил Сивко и встал.
— Ну и что делать будешь? — спросил тот, сплевывая розовую слюну на персидский ковер. В драке Федору Ивановичу разбили губу.
— Так спокойнее, — сказал он.
— Значит, она нас всех перехитрила, — усмехнулся Сивко, поднимаясь. — Приехала с телохранителем. Ловко!
— Назад! — велел он и поднял пистолет.
— Неужто ты меня застрелишь?
— Первый выстрел будет предупредительным, как и положено по инструкции. Второй — в ногу.
— Все, все! Я понял. Форму потерял, — пожаловался Сивко. — Старею. Да и не мое это, кулаками махать. Может, поговорим?
— Поговорим. О чем?
— Нервы сдали. Этот «ТТ» ни тебе, ни мне не нужен, — вздохнул Сивко, присаживаясь в кресло. Он опустил пистолет.
— Тогда зачем ты к нему кинулся?
— Я ж говорю: нервы сдали. Ты ведь черт знает что подумал. Ну, было. Так когда это было?
— Я знаю, что тебя из органов поперли. И знаю, за что.
— Ну, ну. Успокойся. Сам-то почему ушел?
— Откуда ты знаешь, что ушел?
— Был бы ты ментом, она бы к тебе никогда не обратилась. Потому что ментов она боялась хуже смерти. Чуяла кошка, чье мясо съела.
— Я вижу, тебя труп не пугает, — кивнул он на Елизавет Петровну.
— Да уж… Насмотрелся, — скривился Сивко. — А хорошая компания подобралась! Бывший следователь, бывший мент… Эксперта только не хватает. А то бы мы и протокольчик сляпали, и…
— Вот именно: сляпали.
— Послушай, Миша…
Сивко не успел договорить, в коридоре послышались шаги. Вскоре в дверь заглянул Воронов.
— Ника внизу. А что у вас тут… — и осекся, увидев в его руке пистолет. — Ого! Сообразительный молодой человек!
— Предупреждаю: я буду стрелять на поражение.
— Если?
— В случае необходимости.
— Ну, стреляй, — скривился Воронов и пошел прямо на пистолет.
Он растерялся.
— Дмитрий Александрович…
— Стреляй!
Сивко встал и тоже шагнул к нему. Кулаки сжаты, взгляд недобрый. Выбора не было. Он нажал на курок. Раздался сухой щелчок, Воронов рассмеялся.
— Что за черт? — он с недоумением смотрел на пистолет, который держал в руке.
— Хе-хе, — проскрипел Сивко. — А патронов-то в магазине больше нет!
— Успокоился? — с усмешкой спросил Воронов.
Он выругался и отшвырнул пистолет.
— А купили тебя, — хмыкнул Сивко. — Что, сыщик? А хорошо ты потоптался на месте преступления и как грамотно обошелся с орудием убийства! Пять баллов!
— Вы знали, что в обойме больше нет патронов? — в упор посмотрел он на Воронова.
— Откуда, Миша? — ласково улыбнулся тот.
— Это же ваш пистолет!
— У меня была полная обойма. А вот куда дела патроны Елизавет Петровна, когда стащила его из моей спальни, и почему оставила только один, для себя, это следствие пусть выясняет.
— И ты знал, что пистолет не заряжен? — спросил он у Сивко.
Тот хмыкнул и потрогал разбитую губу.
— Мальчишка, — нежно сказал Воронов.
— Супермен, — ухмыльнулся Сивко.
— Да-а-а… — покачал он головой. — Челы вы, конечно, крутые, но доказать ее самоубийство будет непросто.
— А мы попробуем, — усмехнулся Федор Иванович.
— Я не верю, что вы были в сговоре!
— Миша, о чем ты? Какой сговор? У Елизавет Петровны сдали нервы, вот она и застрелилась, — вздохнул Дмитрий Александрович.
— А зачем ей было стреляться?
— Потому что она убила Бейлис, — весомо сказал Сивко.
— Но почему?
— Поскольку она умерла, я могу выдать ее тайну. Все равно история эта всплывет. Но не хотелось бы здесь, — Федор Иванович посмотрел на труп и поморщился. — Может, в другом месте?
