— Меня это не волнует, — как можно равнодушнее сказала она.
«Бесполезно! Как бы еще научиться врать? Все равно рано или поздно они узнают. Но лучше поздно. Нельзя проигрывать вот так, сразу. Нужно цепляться изо всех сил, а там кто знает? Каждого могут подвести нервы».
Ксения все еще не могла забыть сегодняшний матч. Казалось, что Женя решила напоследок показать, на что она способна. Ведь у нее было все: и хороший рост, и сильная подача, и реакция, и великолепные ноги. Причиной ее постоянных неудач был характер. Евгения Князева не умела выигрывать. Сильное сопротивление ставило ее в тупик. Стоило не получиться двум-трем ударам, и наступал конец хорошей игре. Но сегодня Ксения не узнавала подругу. Это было вдохновение, обычно не свойственное ее матчам. Женя всегда честно отрабатывала игру — бегала, подавала, била по мячу, доставала и в итоге проигрывала. И поражения на корте не сильно ее беспокоили.
— Мне хватает, — пожимала она плечами.
Действительно, чего ж еще? Мать уехала жить за границу, оставив роскошную, только что отремонтированную квартиру. Дача, в которую вложил немало средств покойный отец, работник торговли. Машины, и одну и вторую, она купила сама. А могла бы и у мамы попросить. К дорогим тряпкам Женя была почти равнодушна, драгоценности не носила. Единственным ее хобби были так называемые Шурики. Бой-френды. Каждый человек снимает стресс по-своему. Одни напиваются до чертиков, другие лезут в горы, третьи просто целыми днями смотрят телевизор, пытаясь чужими выдуманными проблемами заглушить свои. Евгения Князева предпочитала секс. Ее разрядка происходила в постели и могла затянуться на несколько дней. Ксения знала, что подруга хорошо за это платила.
Не деньгами, хотя бывало, что и деньгами тоже. Но главная схема была отрепетирована давно. Очередную игрушку Женя подбирала буквально на улице. У нее был отличный вкус. Она ездила в своей дорогой машине по городу и присматривалась. Роль играло и качество товара, и его цена. Потому что она искала не друга, она искала раба.
Ксения не раз испытывала на себе бездушную силу ее эгоизма. И мечтала о том, чтобы хоть раз в жизни подруга потерпела фиаско. Влюбилась или получила бы веский отказ на свое предложение. «Да есть ли среди вас такие, кто не продается, Господи?!» — про себя молилась она.
Увы, о халяве мечтали все. Одинокая женщина на дорогой машине вызывала у мужчин, идущих по улице пешком, единственную реакцию: желание быть замеченными. А потом из глухой дыры, из какой-нибудь заштатной провинции Шурик попадал не только в столицу, в ее парадные комнаты. Евгения сразу же вывозила его за границу, чтобы сильный разряд, вызывающий шок, мгновенно парализовал волю. Она умела делать из людей рабов. Ибо рабство — это вовсе не потеря свободы, это потеря человеческого достоинства.
Сама Ксения вместе с партнерами подруги пережила три оглушительных крушения. И вчера не выдержала. Она сказала следователю, что ее не волнует, который из бывших бой-френдов убил Женю — все они стали бывшими. Сегодня подруга собиралась вновь выйти на охоту. Но насчет безразличия… Это была ложь. И противник сразу понял.
— Вас связывали близкие отношения с кем-то из…
— Нет, нет!
— Мы все равно узнаем, Ксения Максимовна. «Он еще и пугает! Чего можно бояться, когда все самое страшное уже произошло?» Ксения не собиралась ничего скрывать, у нее просто не нашлось сил начать этот разговор сегодня. И она мысленно засчитала себе еще одно проигранное очко.
40: 15
— Ну, хорошо. Вы устали. Только поймите, лучше вас никто не знал ни саму Евгению, ни этих, как их там… — Следователь брезгливо поморщился. — Все же происходило у вас на глазах.
— Ну и что?
— Вы должны знать их характеры, привычки. Может, кто-то был агрессивен. Ссоры, скандалы. Это часто бывает между влюбленными.
— Между кем?!!
…Самое обидно, что Ксения относилась к ним лучше, чем сама подруга. За исключением одного. Но это была особая история. А все остальные похожи одна на другую. А все из-за того, что Женя вдруг начинала уставать. Она злилась, нервничала и воспринимала свои поражения уже не с такой легкостью, как раньше. И созревала до того, что нуждалась в очередной победе. Она делала перерыв в посещении различных турниров, преимущественно не очень крупных. Возвращалась на родину, в столицу, в свою трехкомнатную квартиру. И начинала вечерами ездить по злачным местам. Ее тайны Ксения долгое время не могла раскрыть. Не могла понять, как, какими чувствами, какими инстинктами она выбирала, вдруг уверенно показывая пальцем:
— Этот.
Почему? Чем он лучше других? Тем более что Женя никогда не придерживалась ни внешних примет — цвета волос, глаз, ни темперамента. Высокий рост, мощное сложение, правильные черты лица, в остальном же все ее Шурики были разные. Во всяком случае те, которых Ксения знала. А она соврала, когда сказала, что была знакома только с тремя. Конечно, был еще и четвертый, на котором Ксения споткнулась…
Подруга чувствовала их, словно натасканная собака наркотик. И именно то количество, которого должно хватить. Не на всю жизнь, но на тот срок, когда есть потребность принимать его, и вновь и вновь вызывать в себе прилив сил, вдохновение и то удивительное чувство полета, которое опьяняет пусть кратко, но сильно. Проходить все эти стадии: первые прикосновения, новизну ощущений, движения, которые становятся все увереннее, и первые разочарования, потому что, закончив очередной роман, Женя всегда говорила одну и ту же фразу:
— Не он. Нет в мире совершенства.
Какое совершенство она искала?
Сама Ксения знала, что в мире отношений между мужчиной и женщиной есть только одно совершенство: любовь. Тогда прощаются все мелкие недостатки и не замечаются крупные. До тех пор, пока не наступает прозрение. А с ним и конец этой самой любви. Но даже тогда остаются воспоминания, которые могут вызвать только боль, но не способны породить ненависть.
Между Женей и ее избранниками никогда не было любви. Или Ксения ее просто проглядела. Теперь она думала, кого же отдать? Потому что так просто эти люди из квартиры Евгении Князевой не уберутся. И ее, Черри, не оставят в покое. Господи, если каждый день слышать эту кличку, то можно к ней в конце концов и привыкнуть!
Мысленно перебирая последнюю троицу, Ксения не могла ни на ком остановиться. Разум подсказывал одно, а совесть — совсем другое. И не было к ним той ненависти, которую Ксения вызывала в себе годами. Она уже хотела поступить не по совести, а из чувства мелкой, подлой мести, когда с языка как-то само сорвалось:
— Герман.
И мяч был пойман на лету.
— Почему?
— Они вчера поругались.
— Вот как? Это кто, последний?
— Да. Шестой.
Ксения уже пожалела прежде всего себя. Упустить такой шанс! Вот что значит, выигрывая, начать жалеть противника! Бедный Герман!
