Николай Краснов попросил официанта найти свободное местечко, пошел следом за ним по залу, лавируя между столиками. Какая-то дамочка, увешанная бриллиантами, тут же уцепилась за рукав:
— Как это у вас лицо так быстро меняется! Мне показалось, что до выступления у вас губы были более пухлыми! Я еще подумала: какие губы! С ума сойти! Мягкие, пухлые! Но ведь сейчас совсем не то!
— Вы уверены? — попытался улыбнуться он. — Может быть, показалось?
— Мне? Показалось? — обиделасьдамочка. — Я, по-вашему, пьяна?
— Вы сама трезвость, мадам, — он взял пухлую ручку, поднес к губам, взглянул на женщину томно, со значением, — может быть, так мои губы покажутся вам более мягкими и пухлыми?
Мысленно он был готов задушить ее, но еще больше того парня, который ходил по этому залу, выдавая себя за Николая Краснова.
И дамочка оттаяла, прошептала:
— Я не передумала.
— То есть?
— Я дала тебе свой телефон. Позвони. Завтра.
Он чувствовал себя полным идиотом. Что вообще происходит? Одна проблема наслаивается на другую. Кто эта женщина? Вдруг весьма влиятельная особа. Не позвонить — значит обидеть. Коля Краснов добрался до своего столика, вытер холодный пот со лба и тут увидел, как в зал входит Лева Шантель. Оглядывается, замечает солиста «Игры воображения», идет к нему.
— Ты вовремя, — не выдержал Коля. — Когда все уже обошлось. Чутье.
— Я ж тебе говорю: пробки.
— А заложиться на них нельзя? Чтобы не опаздывать?
— Да я же не знал, что так получится! Как все прошло?
— Хуже не бывает. Надо что-то делать. Я хочу добраться до этого парня.
— А вдруг он маньяк?
— Не вдруг. Он точно маньяк. Погоди, вон Пашка идет, мы у него сейчас спросим.
Один из участников группы шел к Коле Краснову и Шантелю. Оба настороженно примолкли.
— Паша, что было? — первым спросил Шантель.
— Ничего. Ждали. Пока Колька по залу ходил. Удивились только, что он так рано приехал.
— По залу? — удивился Николай Краснов. — Я ходил по залу? Но я же раньше никогда этого не делал!
— Ну, мы подумали, что тебе захотелось потусоваться. Мы-то аппаратуру развертывали, ждали, когда наобщаешься и подойдешь, наблюдали издалека. Публика элитная, а ты теперь парень холостой. Может, ты себе невесту присматриваешь?
— И долго я присматривал себе невесту?
— Да минут двадцать. Потом куда-то исчез.
— Двадцать минут! О, Господи! Сколько же он мог натворить за двадцать минут! Теперь с десяток богатых и влиятельных людей считают меня полным идиотом! А во что я был одет?
— Одет? — посмотрел на него Паша. — И в самом деле. Сначала на тебе был тот же пиджак, что пару недель назад на одном из концертов. Приметный такой пиджак, черный, блестящий. И кожаные штаны. Так ты что, переодеться выходил? А зачем? По-моему, классный был прикид.
— Я не…
— Коля, погоди, — заторопился Шантель. И Паше: — Аппаратуру собрали?
— Лев Антонович, мы…
— Встретимся завтра на репетиции.
— Понял. Коля, пока. И не бери в голову: в другой раз получится лучше, с кем не бывает.
Паша ушел, Шантель посмотрел на солиста:
— Не стоит при нем. Представляешь, что начнется, если все узнают, что это был не ты? Скандал! Пойдут ненужные сплетни. Ты помолчи, Коля. Обойдется.
— Да иди ты! У меня жизнь рушится, а ты со своим «обойдется»! Этот парень взялся за меня всерьез. Умный, сволочь. Надел блестящий пиджак, точь-в-точь, как у меня, это отвлекает внимание. Ребята глянули в зал, увидели пиджак, очки, хвост и успокоились. В зале полумрак, сигаретный дым. И в голову не придет, что кто-то может так подшутить. Сволочь! Я даже догадываюсь, почему он это делает.
— Почему? — спросил Шантель.
— Эта история двухлетней давности. Фиса. Он разговаривал с Евой в «Эридане» и здорово ее напугал. Ева сказала, что знает, что я могу человека убить. Откуда? Значит, он в курсе истории с Фисой.
— Так все в курсе, — попробовал отмахнуться Шантель.
— Да, но все в курсе официальной версии: несчастный случай. А что на самом деле произошло, знают несколько человек. Не думаю, что Фонарин рассказал Еве правду, почему-то в его интересах нас помирить. А вот мой преследователь хочет меня уничтожить. Я думаю, что он их уже обошел. Или обходит.
— Кого?
— Леню, Эдика, и того, другого ударника. Я даже не помню, как его зовут. Может, этот маньяк ее брат?
— Кого?
— Да что ты заладил: «кого», «кого»! Фисы!
— Коля, не смеши меня, — отмахнулся Шантель. — Парень приезжает в Москву, похоже, что хорошо упакован, раз купил твою машину, ведет себя довольно нагло, уверенно, да и сам неглуп. А кто такая была Фиса? Девочка из глухой деревни. А ее родня? У них денег нет на такие вояжи в столицу.
— Каждый может внезапно разбогатеть.
— В наше время графы Монте-Кристо перевелись. И кладов не осталось.
— Если он чокнутый, ему на это наплевать. Он решил меня дожать. Только не пойму, чего добивается? Убить не убил, мучить, что ли, меня нравится? Мучить, пугать. Вам всем нравится меня пугать.
— Зачем же обобщать, Коля, — поморщился Шантель. — И на Фонарина ты зря грешишь. Мы все любим тебя.
«Коля! Коля Краснов! Мы любим тебя! Лю-у-у-бим!» — он сжал ладонями виски, напрягся. Будь все проклято! Зал вдруг качнулся, поплыл куда-то, поплыл…
— Коля! Что с тобой? Может, водички? — глянул: в Левиных глазах самый настоящий испуг. Ну, в самом деле, где он найдет второго такого Колю Краснова? Постарался взять себя в руки, успокоиться. Кивнул Леве:
— Сейчас пройдет. Нервы, это все нервы. Он снова меня напугал. Но делать нечего, надо искать с ним встречи.
— Ты с ума сошел! — затряс головой Шантель. — Тебе сейчас надо уехать куда-нибудь, отсидеться.
— Да кто меня отпустит, кто?! И где гарантия, что парень не поедет следом?
— Значит, надо уехать тайно.
— Ха-ха! Тайно! А он останется здесь и будет выдавать себя за Николая Краснова, солиста группы «Игра воображения». А как потом я докажу, что он поддельный, а я самый настоящий, подлинный? Нет, Лева. Я останусь. Эту чашу надо испить до конца. Вина на мне есть. Я должен объяснить ему, что на самом деле случилось.
— Да зачем тебе это надо? Зачем?
— А что ты так нервничаешь?
— Я за тебя переживаю.
— Как за свою собственность? Которая приносит неплохой доход? Да?
— Пустой разговор, — поморщился Шантель. — Давай его закончим. Ты куда сейчас? Домой поедешь? Или останешься?
