– В милицию? – Она едва не рассмеялась, хотя рядом в луже крови лежал труп. В милицию! Женщина с поддельным паспортом, ограбившая четыре квартиры, а в портфеле, который она держит в руке, тридцать тысяч незаконно присвоенных ею долларов! В милицию!
– Эй, пойдемте-ка отсюда, – позвала она.
– Куда?
– Не все ли равно? Подальше. Я подумаю, что с вами делать.
Она посмотрела на портфель. А как быть с деньгами? Смешной вопрос! У Глебушки все равно больше нет кредитора. И вдруг она похолодела. Неужели? Если этот мужик не врет и убил кто-то другой… Ах ты, Глебушка, Глебушка! Юродивый! Ей стало не по себе.
– Отпечатки ваши тут есть? Или только на пистолете?
– Что?
– Руками, говорю, за что-нибудь брались?
– Нет. Не знаю. Не помню.
Мила выхватила из кармана носовой платок, кинула ему:
– Вытирайте!
И сама полой куртки принялась полировать дверную ручку. Надо быстрее отсюда убираться! А следы на полу? Ногой она придвинула лежащую возле двери тряпку. Черт! Мужчина возился с пистолетом, трясущимися руками протирая его носовым платком. Ну и мерзкий же тип! Не мужик, а тряпка. Она вдруг подумала, что от обуви избавиться будет легко. Незачем так стараться. И сказала:
– Пошли! Положи пистолет на стол и идем.
– У меня здесь машина. На стоянке.
Она тут же подумала про свою. Нельзя его отпускать. И «Жигули» здесь бросать нельзя. Завтра милиция будет за каждую мелочь цепляться.
– Документы есть? – спросила она на улице.
– Что?
– Документы. Права.
– В машине.
– Давай.
Он так растерялся, что послушно пошел к своей машине, открыл ее и отдал Миле портмоне с правами и деньгами. Она заметила только, что иномарка не из дешевых. Подержанный, но все-таки «Форд». И денег в портмоне много.
– Поедешь за мной. Остановимся – поговорим. Понятно?
– Но как же я поеду без документов? А если меня милиция остановит?
– Не беспокойся. У меня-то они есть, а я буду следить за тем, чтобы твой «Форд» не слишком оторвался от моей машины.
– Но что вы хотите?! – еще больше затрясся он.
– Сама еще не знаю. И хватит истерику устраивать. Все уже кончилось. У кого-то на даче павлина съели.
– Какого еще павлина?! Вы ненормальная!
– Какая бы ни была. Шевелись, не дай бог, свидетели появятся. Я, конечно, могу их тут всех…
Она похлопала рукой по карману куртки, куда вновь положила «беретту», когда поняла, что мужик этот не опасен. Напомнила про пистолет больше для того, чтобы он еще сильнее испугался. Убивать ради него каких-то свидетелей Мила не собиралась. Ей-то это зачем надо? Зато мужчина по-бабьи взвизгнул:
– Не нужно! Я не хочу в тюрьму!
– Тогда без разговоров полезай в машину!
Он послушно залез, подождал, пока Мила проедет вперед на своих «Жигулях», и пристроился за ней следом. Она вырулила на главную магистраль, кинула на заднее сиденье портфель с деньгами, потом, одной рукой держась за руль, другой брезгливо открыла его документы. Якушев Евгений Борисович. Ну и что? Вопрос в другом: убил он или не убил? У Милы в голове все смешалось: Алексей Петрович, красный «Гольф», Глебушка… Она не знала главного: что теперь делать?
Минут двадцать они ехали по вечерней Москве. «Форд» не отставал, да и Мила была уверена в том, что никуда он не денется. Тряпка. Неожиданное решение мелькнуло в голове и заставило ее рассмеяться. А что? Надо жить дальше. И ему и ей. Она остановилась на стоянке возле какого-то ресторанчика. Из машины вылезать не стала, подождала, пока Якушев вылезет из «Форда» и подойдет сам.
– Садись, – гостеприимно открыла она дверцу. Он тут же нырнул в салон.
– Поговорим? Якушев Евгений Борисович?
– Господи! Откуда…
– Да ты еще и тупой. Но ничего: стерпится – слюбится. Расскажи мне для начала, кто ты такой.
– Что? Здесь? Может, в ресторан? Я заплачу, – поспешно сказал он. Мила бросила ему на колени портмоне:
– Ну, заплати.
Он трясущимися руками открыл его, посмотрел, на месте ли деньги. И снова спросил:
– Чего вы хотите?
– В ресторан мы не пойдем, – жестко сказала Мила. – Хотя повод у тебя скоро будет. Зачем ты убил его?
– Я не убивал!
– А как насчет мотива?
– Слушайте, кто вы?
– Людмила. Можно уже на «ты» и без отчества.
– Я не про то. Откуда вы взялись? Ты взялась.
– Уже лучше. Но я первая спросила. Так за что?
Он тяжело вздохнул. Мила подумала, что правильно не пошла с ним в ресторан. Здесь, в старых «Жигулях», в темноте на полупустой стоянке, они были друг другу ближе, чем могли быть среди нарядных и пьяных людей. Маленький заброшенный островок отчаяния среди океана огней и ночного разгула.
– Кури, – сказала она. – Мне не мешает.
– Спасибо, у меня нет такой привычки. Хорошо, я расскажу. В сущности, я приехал занять у него денег. Мы с Лешей старые друзья. Вместе учились в школе, потом поступили в один институт. Я даже учился лучше, чем он, – с неожиданной гордостью объявил Якушев. – Но что значит лучше учиться? Я неудачник. Ведь это была моя идея – заняться сборкой и продажей компьютеров. Я знал, что в России скоро начнется настоящий бум. И я первый предложил Лешке взять кредиты у другого нашего однокурсника. Тот занялся банковским бизнесом и согласился помочь. Под большие проценты, разумеется. Ну и… Я почему-то был уверен, что у меня получится, а у Лешки нет. И не настаивал, чтобы он у меня работал. Пусть, думаю, сначала попробует, что это такое. А потом все равно придет. Искренне считал, что я умнее и талантливее.
– Вам нравилась его жена, да?
– Же… – Якушев посмотрел на Милу как-то странно. – Нет. Не знаю. Конечно, было неприятно, когда все обращали внимание на эту блондинку, а она с Лешей. Но она же от него ушла? Кажется, так?
– Значит, не ревность? А что?
– Ревность. Не к женщине. К удаче. Хотя она тоже женщина. Самая желанная, но самая изменчивая. Жестокая, коварная тварь, – поморщился он. – Ведь вышло совсем наоборот: у него получилось, а у меня нет. Мне не везло. Просто катастрофически не везло. Люди, которых я набирал, оказывались либо ленивыми, либо мошенниками. Обворовывали меня, не стесняясь. «Крыша» постоянно требовала платить все больше и больше. Компаньоны кидали. Товар, который мне везли, оказывался, извиняюсь, дерьмом. Выяснилось, что я не разбираюсь ни в людях, ни в делах. Я просто не понимал, как же ему все это удается? Ну, как? А? Он разбогател, а я разорился.
– А поскольку вы были конкурентами…
