– Удачного дня! Я верю, что у вас все будет хорошо!
– Суу-у-ука… – провыл он мне вслед.
В общем, слабак. С Зайцем Петем мы можем часами разговаривать на моем марсианском языке. Например:
– Ариша, у нас сегодня есть ужин?
– Мне нахамили в мясной лавке!
– Ты замечательно готовишь картофельное пюре.
– Я сказала, что больше к ним не приду.
– Молодец! Отстояла мои котлеты!
– Вообще-то это курица.
– Я тоже тебя люблю.
Заяц Петь прекрасно меня понимает, когда я говорю:
– Пойдем смотреть телевизор.
Мы его не смотрим вот уже лет пять, с тех пор как перестали меняться картинка, сюжеты и лица на экране, но он стоит напротив огромного дивана, на котором мы с Петем занимаемся любовью. Как только я упоминаю телевизор, муж начинает расстегивать штаны. Это не просто высокие отношения, а лучше, чем высокие отношения, потому что мы выясняем их в горизонтальном положении. Замечательно, что это происходит не только часто, но и приятно.
А Павел Юрьевич слабак, хоть с паузой, хоть без. В смерти Марины Мининой не обнаружилось состава преступления. В Следственном комитете сочли, что оснований для возбуждения уголовного дела нет. Вот так-то. Она повесилась, и все. Трудно ее за это судить, раз она уже мертва. И меня отпустили с миром.
А через полгода я вступила в права наследства. Моя мать не оставила завещания. Она вообще была мнительной. Говорила:
– Если я составлю завещание, со мной обязательно что-нибудь случится.
Лучше бы она это сделала! Тогда бы с ней не случилось то, чего она так боялась. Она бы не повесилась.
Кстати, Егор ее почти уговорил пойти к нотариусу. И он очень кстати умер. Потому что мне досталось ВСЕ. Я вовсе не жадная, но делиться с альфонсами не в моих правилах.
Итак, я стала владелицей двух московских квартир, двухэтажного особняка в пригороде, двух машин, одна из которых пресловутая «Бентли», и двух банковских счетов, один в долларах, другой в евро. Наличность в рублях составила миллиона два. Наши писатели любят говорить, что им живется плохо, денег, мол, почти не платят. Я оставлю это без комментариев. Моя мать всегда жила хорошо. С тех пор, как стала Мариной Мининой, автором остросюжетной прозы.
У меня и раньше не было необходимости искать себе работу. Мама исправно давала мне деньги. Не так много, как думали все, но нам хватало. Заяц Петь работает. И тоже дает мне деньги. Даже мой папа, человек небогатый, едва увидев меня, заботливо спрашивает:
– Ариша, тебе ведь нужны деньги?
– Спасибо, не надо.
– Нет, ты возьми. – И он лезет в карман за кошельком.
У него давно уже другая семья. Его жена почти в два раза моложе Марины Мининой и во столько же раз некрасивей. Да что там! Не будем лицемерить! Она некрасива так, что мне стыдно брать у отца деньги! «Пусть лучше заплатит пластическому хирургу, а адресок возьмет у своей бывшей», – подумала я на папиной свадьбе. Хотя мама и до пластических хирургов слыла красавицей, они лишь убирали ее морщинки и корректировали овал лица. А уж черты его всегда были безупречны.
Папина новая жена, моя мачеха, не так давно родила ему ребенка. Сына. Так что у меня есть единокровный брат, но к наследству Марины Мининой он не имеет никакого отношения. Так же, как и мой отец, Виталий Минин. Они ведь развелись.
И вот я богата. К тому же у меня есть рукопись последнего маминого романа и все права на ее творчество. Права на творчество, как звучит, а?
– Можешь всю оставшуюся жизнь ничего не делать, – сказал Заяц Петь. Как будто до этого я пахала, как слон!
Кстати, мы часто это обсуждали.
– Когда умрет твоя мать, ты будешь очень богатой женщиной, – смеясь, говорил Петь. – У нее полно недвижимости.
– Поэтому ты на мне и женился? – смеялась в ответ я.
– Конечно! А ты думала, по любви?
– Нет, я всегда была уверена, что по расчету.
– Я просто сволочь, а?
– Конечно!
И вот, свершилось! Нам чуть не помешал Егор, но он удачно упал на садовый нож. И теперь я богата.
Первым делом я решила: надо изменить свою жизнь. При маме мне жилось несладко, хотя я затрудняюсь объяснить, в чем именно это выражалось. Просто у нее был такой характер: она давила. Рядом с ней я думала лишь об одном: как ужасен мир!
Ни одного дня своей писательской жизни она не была счастлива, даже когда вышел полнометражный фильм по ее лучшей книге.
– Сволочи, все переврали, – сказала мать, придя с премьеры, прошедшей при полном аншлаге, из кинотеатра, где представители всех федеральных каналов взяли у нее интервью.
И разрыдалась. Это уже было покруче, чем прыщ. И я это услышала. Она плакала ВСЕРЬЕЗ. Я не знала, как мне реагировать. Утешать ее? В день всероссийской премьеры? Когда критики взахлеб хвалят фильм? Когда тиражи ее книг взлетели до небес?
Я чувствовала себя глупо, а она все плакала.
– Не обращай на меня внимания, Ариша, – всхлипнув в последний раз, сказала мама и набрала номер Егора.
Он не присутствовал на премьере, их роман, не книжный, а тот, где главной героиней была их пламенная любовь, только-только начинался. Но двадцатипятилетний плейбой мгновенно понял то, чего не смогла понять я. Привез бутылку коньяка, хотя у нас элитным спиртным и так был забит бар. Но мама стала пить ЕГО коньяк.
– Ты всегда можешь написать новую книгу, – сказал Егор – и попал!
Мама тут же принялась рассказывать ему сюжет. Мне она никогда не рассказывала. Потом они уехали. Вместе. А я осталась с Зайцем Петем. Он тоже не пошел на премьеру, но по другой причине. Они с мамой всегда не ладили. Она была против нашего брака и очень кричала, когда я собралась замуж.
– Он женится на тебе по расчету, дура! Нищий оборванец! Он даже не москвич! Ему нужны прописка и жилье!
– Я знаю!
– И ты его тоже не любишь!
– Не люблю, – легко согласилась я. Мои чувства к Петю и в самом деле странные. Я его не боюсь, в отличие от других мужчин, и не могу объяснить почему. Не боюсь, и все.
– Я не собираюсь с ним жить в одной квартире! Он меня раздражает! – кричала мама.
– Хорошо, мы уйдем на частную.
– Интересно, кто будет за нее платить? – ехидно спросила родительница.
– Что-нибудь придумаем.
Я никогда у нее ничего не просила, поэтому она купила мне квартиру. У моей матери был странный характер: если ее одолевали просьбами, она на них не реагировала. Ей нравилось делать неожиданные подарки. Просто так.
И я получила от мамы квартиру. Двухкомнатную, она сказала, что хочет внуков. Но к Петю она после этого не стала относиться лучше. Так и звала его:
