– Аккуратнее надо быть, – выговаривал он сотрудникам. – Как вы собираетесь брать ее с поличным?
И вот теперь его утешили.
– Есть связующее звено! Зоя Каретникова, художница. Она знакома и с Семеновой, и с Голицыным. Вероятно, через Каретникову они и обмениваются информацией. Канал связи установлен.
– Всерьез беритесь за эту Каретникову. Вот кто нам поможет.
Наконец-то он нашел слабое звено! Семенова, конечно, хитра, и Голицын не промах. Но они как-то держат связь, и остается только удивляться, что Каретникову так долго не могли вычислить. Хотя чему тут удивляться? Раньше Семенова к ней не ездила, а картин в ее галерее висит немало, Каретникова далеко не единственная, кому она покровительствует.
Что же касается Голицына, то в его бабах запутаться можно. Раньше он крутился подле замужней реставраторши, букетами ее заваливал, в рестораны водил. Поди пойми, в постель хотел уложить или секреты мастерства выведать. Так же с Каретниковой. Может, Голицын просто поклонник ее таланта?
«Все надо делать самому, – вновь подумал Громов. И тут же: – А почему бы нет?» Мысленно составив калькуляцию, он подхватил свою папочку и отправился к начальству на доклад. Там он в красках расписал коварство Голицына и даже отвесил комплимент сообразительности галеристки, после чего заявил, что их обоих нельзя отпускать от себя ни на шаг. И что важную часть операции, то есть Голицына, он берется контролировать лично. Для чего должен лететь вместе с ним на юга.
– На солнышке, что ли, решил погреться? – засопел лысый, как коленка, полковник и невольно взглянул в окно. – Здесь тебе солнца мало?
На улице и в самом деле стояла жара.
– Вы же меня не первый год знаете, – искренне обиделся Валерий. – Я никогда не использовал служебное положение в личных целях.
– Да уж, репутация у тебя безупречная, – невольно вздохнул полковник. Он прекрасно знал цену таким карьеристам. Всегда подстраховываются. И все-таки усомнился: – А может, дадим человеку отдохнуть? Уехал – нам же спокойнее. А если и украдет там чего, так опять же, не наши проблемы.
– Я думаю, для успеха дела необходимо использовать обманутую Голицыным женщину.
– Какую женщину?
– Каждый раз на курорте он крутит роман, – терпеливо пояснил Громов. – Жениться обещает. А потом бросает несчастных девочек. Все, между прочим, молодые, красивые.
– Подлец! – с завистью сказал тучный полковник. И подумал с тоской: «А тут шаг вправо, шаг влево – расстрел. На пляже хорошо, только когда с закрытыми глазами лежишь. А откроешь – перед тобой неохватная спина твоей Марь Ванны, красная, как панцирь вареного рака, и такие же плечи. Только и остается, что пиво дуть. Да и кому я нужен, старая развалина?» – Подлец, – повторил он и промокнул носовым платком огромную лысину.
– Сволочь! – подхватил Валя. – Но хитрый. Надо как-то к нему подобраться, поэтому предлагаю использовать женщину. Обидевшись на Голицына, она пойдет на все, чтобы ему отомстить. Голицын – человек волевой, с устойчивой психикой, сексуальные потребности, кстати, у него гораздо выше средних.
– При чем тут потребности? – сердито спросил полковник.
– Это я так, к слову. Его надо деморализовать, нервишки слегка расшатать, авось тогда он и ошибется. Для этого нужно напустить на него обманутую им даму. Я попытаюсь ее просчитать и по возвращении в Москву возьму в разработку.
– Ладно, поезжай.
– Есть! – Громов уже подсчитал, что сэкономит на отдыхе немалую сумму. Дело делом, а море морем. Одно другому не мешает. – Разрешите идти?
– Валя, а почему ты сам не женат? – спросил вдруг полковник.
– Не встретил еще ту единственную, с которой хотел бы связать навсегда свою жизнь! – бодро отрапортовал Громов.
– Молодец, – умилился полковник, а про себя подумал: «Вот кто сволочь».
Ведь без таких, как Громов, никуда, а с ними только и жди ножа в спину. Все у них подшито, все запротоколировано. И на все готов ответ. Будто барабанную дробь отбивает, подлец. А случись что, первый побежит закладывать.
– Поезжай, Валентин.
– Валерий. – Отважился поправить его Громов.
– Тьфу ты. Все время путаю. В общем, женщину я тебе, Громов, могу поручить смело. Уж ты-то не облажаешься, – насмешливо сказал начальник.
«Ничего, я тебе это припомню, – думал Громов, бодро шагая по коридору со своей папочкой. – И Валентина тоже».
Главное, цель была достигнута. Он ехал на юг, на курорт, совмещать приятное с полезным и тоже очень приятным. Собирать компромат на Георгия Голицына.
Серов. «Девушка, освещенная солнцем»
Георгий приметил ее еще в аэропорту. Высокая платиновая блондинка в босоножках на умопомрачительной шпильке волокла за собой ядовито розовый чемодан. Ей вслед все оборачивались. Она была не столько красивой, сколько яркой, словно экзотическая бабочка, случайно попавшая в паутину залов ожидания, под завязку набитых людьми: белые волосы, огромные мохнатые ресницы, длинные ногти с белыми кончиками, короткое белое платье и ядовито-розовый чемодан.
Потом, при ближайшем рассмотрении, он заметил и плохо прокрашенные пряди, и то, что ресницы у нее наращенные, а на губах татуаж, поэтому она даже на пляж не выходит без помады. Он уже слышал, что на солнце все эти женские штучки быстро портятся. Ногти ее тоже были искусственные, не свои, и от многократной коррекции ногтевая пластина истончилась настолько, что даже под толстым слоем геля выглядела нездоровой. Рассматривая свою пассию в мельчайших подробностях (а что еще делать лежа на пляже?), он все больше убеждался, что такими «искусственными» девушками лучше любоваться издали. Из концертного зала, когда они выделываются на эстраде. Сидя у экрана телевизора. Из окна машины, когда в соседней едет такое вот чудо. Листая глянцевый журнал, где они красуются на обложке и почти на каждой странице.
Вблизи же все выглядит не так красиво, особенно раздражает, что далеко не все можно трогать руками. Он терпел, убеждая себя, что это всего лишь на десять дней. Но вместо того, чтобы расслабить, она его утомила. Он с раздражением узнавал подробности ее прежней жизни. До него.
Она очень старалась быть красивой. Проводила долгие часы в салонах красоты, томясь в солярии, наращивая, наклеивая, намазывая, крася, а в свободное от этого время немножко работала. И, разумеется, ждала своего принца. Работала она в турагентстве, которое и отправило ее на курорт, как оказалось, в командировку. Хотя он и не понимал смысла такой командировки. Но в случае с Виолеттой Георгий много чего не понимал.
В аэропорту она его не заметила, в самолете они тоже сидели далеко друг от друга – он в бизнес-классе, она в самом хвосте. Но когда оказались в одном отеле, он подумал: судьба. И потом себя за это проклинал.
Судьбу звали Виолеттой. Сначала он решил, что девушка это имя попросту присвоила, и по паспорту она Маша или Даша, а может, Саша. Оказалось, и в самом деле Виолетта по паспорту! Хоть и Петровна. Когда он узнал, что у нее есть парень, вздохнул с облегчением. Потом понял разницу: парень, но не принц. Парень, это так. У красивой девушки должен быть кто-то, кто ей постоянно звонит, подвозит на машине, поздравляет с праздником, и кого она зовет на свой день рождения. Голицын опять ничего не понял, потому что у Жени (так звали ее парня) была высокооплачиваемая работа, хорошая квартира и дорогая машина. Сейчас, к примеру, парень Виолетты был в командировке то ли в Иране, то ли в Ираке. Почему Женя не принц, Гера понять, убей, не мог. Но явно не принц, потому что Виолетта в адвоката Жору, то есть в него, влюбилась по уши. Что не мешало ей еще с неделю исправно звонить Жене. Она перестала это делать только на исходе седьмого дня их знакомства. Сказала:
