— Да? А ты в курсе, что вещь обойдется чуть ли не в два раза дороже?
— Как это? — удивилась мама, которая не слишком сильна была в экономике.
— А проценты? Сделка-то оформляется через банк! Это все равно, что взять деньги взаймы. Под проценты. Рассказать тебе, как начисляются проценты?
— А ты разве знаешь?
— Игорь как-то просветил. То есть он только и может говорить, что о кредитах, депозитах, процентах, займах, ставках. Я слушаю краем уха. А если учитывать, что все праздники мы встречаем вместе, то я скоро смогу сдать экзамен на бухгалтера.
— Но зачем тебе новая шуба? — сообразила наконец мама. — Твоя дубленка в отличном состоянии!
— А мода, которая так быстро меняется? Мне надо соответствующим образом выглядеть, иначе замуж никто не возьмет.
Последний аргумент ее сразил. Если бы я вышла замуж, мои родные почувствовали бы себя на седьмом небе от счастья. Всех это устраивало. Кроме меня. Причем они готовы были всем миром поднимать на ноги моего мужа, кормить его с ложечки, кем бы он ни был, и поддерживать во всех начинаниях! Вот что бесило! Мне бы хоть часть этой заботы!
Я открыла конверт, только когда вернулась домой. В нем было четыреста долларов. Зарплата, которую я получала когда-то в качестве менеджера. Но откуда она узнала? Ткнула пальцем в небо и попала? Или это мама проговорилась? В любом случае, я теперь с голоду не умру. И самое смешное, что деньги мне заплатили за мои же грехи. Не за заслуги, отнюдь. Выходят, что пороки ценятся дороже добродетелей? То есть добродетели вообще ничего не стоят, будь ты семь пядей во лбу! Я понимаю, что рассуждения эти выглядят по-детски, но что поделаешь, если я так и не повзрослела? И потом: в наивности взрослого ребенка тоже есть своеобразная прелесть. Взрослый наивный ребенок не хочет закрывать глаза на несправедливость окружающего мира. Пока я была честной, порядочной девушкой, мне и платили соответственно. Ну что это, а? Разве сделать еще какую-нибудь гадость?
— А ты возьми, да и сделай! — подначила Виола. — Ведь ты теперь понимаешь, что со мной тебе гораздо лучше, чем было без меня.
— Хочешь сказать, что мне осталось разобраться только с последним оплотом моей добродетели? Со святой и бескорыстной любовью?
— Я бы сказала, беспорочной. Надо перевести процесс в другую плоскость. В горизонтальную. И тогда все встанет на свои места.
— Он не такой, — поспешно возразила я.
— Когда-то я это уже слышала. Не напомнишь, когда именно? — прищурила зеленые глаза Виола. Конечно, она имела в виду корпоративную вечеринку! И что за этим последовало? Но подруга не стала бередить старые раны, перевела разговор на другую тему: — Во всяком случае, у нас теперь есть деньги на боулинг-клуб. Не забывай, что в таких заведениях стакан сока может стоить пятьсот рублей. А то и больше. Не говоря уже о спиртных напитках.
— Разве есть такие цены?! — ахнула я.
— Цены есть всякие. Соответственно доходам.
— В нем что, жемчуг растворяют, в этом соке? — не унималась я. — Золотой он, что ли?
— Самый обычный, — заверила меня подруга. — Но в данном случае ты платишь не за сок. За общение. И пребывание в таком волшебном месте.
— И что же в нем волшебного?
— Волшебники, разумеется. Великие фокусники, которые виртуозно владеют одним только предметом. И предмет этот — деньги. Потому-то я все же сомневаюсь, что стакан сока будет стоить пятьсот рублей. Пожалуй, что и всю тысячу. И готовь стольник на входной билет.
— Ни за что! — разозлилась я. — И никогда! Такие деньги! И за что?!
— Не будешь же ты кидаться под его машину? И на бездомного щенка, которого он может пожалеть, ты не похожа. Впрочем, боюсь, что и жалости у него уже никакой не осталось. Ни к бездомным щенкам, ни к тем, кто кидается под машину.
— Замолчи! Ты о нем так не смеешь говорить!
— Ладно, мы посмотрим, кто был прав, когда разыграем эту партию.
Я не верила в то, что это будет. Ну не верила, и все тут! В сок за тысячу рублей, в то, что смогу проникнуть в этот закрытый клуб и увидеть его. Не на работе, не в лифте, не в машине, которая пролетает мимо и никогда не останавливается подле бездомных щенков. Уж лучше бы я была щенком!
Но надо знать Виолу! Прошло какое-то время, и однажды, в субботу вечером, она начала собираться в клуб. Тщательно, как никогда. Паузу мы выдержали только потому, что Игорь по субботам так же посещал клуб, а в этот день я знала наверняка, что они с Леночкой приглашены в гости. Уж очень мне не хотелось наткнуться на брата в тот момент, когда мы с подругой будем заняты другим объектом. Словом, с утра я помогала Виоле перетряхивать платяной шкаф. «Мы должны выглядеть прилично, но не недоступно», — бормотала лучшая подруга. Я не возражала, поскольку была подавлена. Три года обожать его издали — что-нибудь, да значит! Это уже приговор! Диагноз!
— Не трусь, — подбадривала лучшая подруга. — Положись на меня. Все, что от тебя требуется, это молчать.
Как будто у меня имелись силы вымолвить хоть слово! Когда мы вышли из дома, я была похожа на рыбу, набравшую в рот воды. Оцепенела и онемела. Направилась было к метро, но Виола тут же дернула меня за рукав:
— Ты что, с ума сошла?! Еще из автобуса выйди у самых дверей элитного клуба! Можно, конечно, выдать это за эксцентричность, сейчас в моде хождение в народ. Но лучше не рисковать. Ты не суперзвезда, с которой и так все ясно: пешком она или на машине, от денег все равно карманы лопаются.
— А что делать?
— Что делать! Тачку ловить! — И Виола встала на обочине, подняв руку.
Сделав в уме подсчеты, я поняла, что на посещение клуба может уйти все, что оказалось в оставленном Леночкой конверте. Сколько же в таком случае тратят они с Игорем? Считать чужие деньги, конечно, неприлично, но…
В это время возле нас притормозили бежевые «Жигули». Виола махнула рукой: проезжай, мол!
— Почему? — спросила я.
— Еще не хватало подъехать к клубу на «Жигулях»! Это — уже не эксцентричность! Это — откровенное хамство!
Я промолчала. Промолчала и когда она пропустила мимо вполне приличную на мой лягушачий взгляд иномарку. И только когда подобие Сияющего Безобразия тормознуло рядом с нами, моя подруга небрежно кивнула и открыла переднюю дверцу:
— В центр?
— Вы скажите, куда вам надо, — услышала я низкий мужской голос.
Виола назвала адрес, водитель свою цену, и проблема была решена. Я уже смирилась с потерей Леночкиного ежемесячного пособия, поэтому без лишних слов полезла на заднее сиденье. Инициатива полностью перешла в руки Виолы.
К дверям мы подкатили с шиком. Но когда вылезли из машины, на меня вновь напал столбняк. Судя по каменному лицу стоящего у входа охранника, клуб был закрытым. Только для избранных, и людей с улицы сюда не пускали. Что ж, не получилось. Надо дать задний ход. Я попятилась было, но Виола цапнула меня за рукав:
