Увидев все это, Даша обрадовалась, завизжала, отшвырнула бельчонка и кинулась в кругворот детских развлечений. Инна перевела дух: какое-то время за дочь можно не волноваться. А к ней же уже спешила подруга.
Лида была невысокой женщиной плотного телосложения, склонной к полноте, поэтому ей приходилось следить за своим весом. Морозова постоянно мучила себя диетами и доставала какие-то таблетки, в которых быстро разочаровывалась. Борьба за фигуру велась с переменным успехом, хотя уже было ясно, кому достанется победа. Лидия Морозова была женщиной умной, она это приняла, но сдаваться не привыкла. «Буду бороться до конца», — говорила она, отказываясь от пирожного или куска торта, который ей хотелось до смерти, это было видно по ее глазам, круглым и серым, с каким-то особенным блеском.
Зато у Лиды были густые темные волосы, и к тому же вьющиеся от природы, с которыми не надо было делать вообще ничего, чтобы они радовали глаз. Эта роскошь ежедневно подвергалась экзекуции, ее заплетали в косу, стягивали шпильками, убирали, прятали, безжалостно расчесывали. Но коса все равно была толщиною в руку, хотя и короткая. Одно время Лида стриглась «под мальчика», совсем коротко, но голова у нее была маленькая, и ей это не шло. Шея, мраморная, мощная, похожая на колонну, оставалась открытой. Пышная шапка волос казалась естественным ее продолжением, а короткая стрижка, напротив, нарушала пропорции. Еще у Лиды были полные сочные губы, густые брови и зычный голос. Хотя они с Инной и были ровесницами, одна выглядела лет на двадцать семь — двадцать восемь, а другая на все тридцать пять, хотя обеим было тридцать четыре. Если кому-то это покажется смешным, не забывайте, что речь идет о женщине. Как говорится, между тридцатью четырьмя и тридцатью пяти можно прожить десять замечательных лет.
Лида не завидовала подруге, ее моложавости. Она вообще никому не завидовала. Считала, что у нее есть все, а главное — это здоровье, дети и здоровье детей. Руслан и Катя были крепышами, этакие грибы-боровички, оба с круглыми, серыми, как у матери, глазами, с густыми бровями и румяными щеками. Мать их не баловала, ей было не до того. Что же касается папы… Умненькие дети не позволяли ему сделать их яблоком раздора, хотя и не шли на окончательный разрыв. Они старательно держали дистанцию, выражая признательность отцу, но любили мать. Инна недоумевала: «Ну откуда у Морозова такие дети? Покладистые, рассудительные, ответственные и на редкость спокойные, в отличие от него, невротика. Разве что Лида…»
— Привет!
Они расцеловались.
— Ну, как ты? — Подруга внимательно на нее посмотрела.
— Более или менее. — Губы у Инны задрожали.
— Ну-ну, перестань. Перестань, слышишь? Пойдем в сад, я там стол накрыла. Жара-то какая!
Они уединились в беседке. С лужайки перед домом слышались детские голоса, Инна подумала, что надо бы покормить Бельчонка. Вон сколько всего на столе! Руслан, жаривший шашлык, крикнул:
— Через десять минут будет готово!
Мужчина. Уже мужчина. Лида принимает это как должное: сын жарит шашлык. Инна невольно ей позавидовала. Умеет же Лида жить одна! То есть мужчина при ней всегда есть, но… Вот именно: при ней!
— А где твой… Вадик, кажется? — слегка уколола она.
— Какой Вадик? Ах, Вадик…
— Да. Брюнет с глубокими карими глазами.
— Глаза как глаза. Это было ненадолго.
— Значит, ты теперь одна?
— И это ненадолго, — спокойно ответила Лида.
У Инны кончилось терпение.
— Послушай, — решительно сказала она, — ты должна мне помочь. Я…
— Давай выпьем, — оборвала ее Лида. — Ты что будешь? Вино, водку, коньяк? Может, тебе коктейль сделать?
— Ты же знаешь, что я не пью.
— Я поняла: вино.
Лида наполнила бокалы. Подруге налила вина, себе плеснула коньяку в пузатую рюмку. Пили они тоже по-разному. Лида не стеснялась крепких напитков и того, что редкий день у нее обходится без спиртного, ведь пьяной ее никто не видел. «Была у меня когда-то и другая жизнь, — с усмешкой говорила она. — И кто бы мог подумать, что девочка-цветочек, из маленького городка, из российской глубинки, воспитанная родителями-интеллигентами, умница-скромница — отличница, превратится в этакую стерву и будет дымить как паровоз и пить коньяк». Инна, разумеется, говорила, что никакая она не стерва, напротив, добрая женщина, к тому же отзывчивая.
«Ой, не столкнуться бы тебе с этой „доброй“ женщиной на узкой дорожке», — усмехалась Лида. И момент, кажется, настал.
Они выпили. Руслан принес шашлыки. Какое-то время разговор шел вокруг погоды и природы. Прибежала Даша, что-то схватила со стола, следом появилась Катя.
— Послезавтра пароход, — задумчиво сказала Лида, затягиваясь сигаретой, когда обе девочки убежали на поляну играть.
— Какой пароход?
— Ты что, забыла?
— Ах, пароход! Выпускной! Мне, знаешь, не до того.
— А я уже забила стрелку. Сказала секретарю, что в понедельник меня не будет. Хочу посвятить этот день дочери. Долги надо возвращать.
— Лида! — взмолилась она. — Скажи же, наконец: что мне делать?
— А что случилось?
— Я же тебе без конца твержу: муж пропал!
— Ну, пропал.
— Я звонила Дюшке.
— Кому?
— Его жене.
— Ах, этой… — прищурилась Лида. — Видела ее, как же. Рыжая сучка, очень уж ловкая и довольно-таки неглупая для проститутки. Это должно было случиться. Ехал, ехал и наехал. Не увидел «кирпич». Похоже, Олег увяз. Да мне-то что за дело? — пожала плечами Морозова и одним глотком допила коньяк.
— Она мне ничего не сказала. И не помогла.
— Не удивительно! Ее не интересует никто и ничто, кроме собственной персоны!
— И теперь я рассчитываю на твою помощь.
— Я-то что могу сделать?
— Но это же твой муж!
— Бывший муж, — поправила Лида.
— Ну и что? Позвони ему. Попроси, чтобы он узнал: что случилось с Веней?
— Инна… Ты же знаешь, мы не общаемся.
— Но ведь это же ради меня!
— Мы семь лет как в разводе. Я его так ощипала, что теперь Олег каждый раз перед тем, как пойти в загс, составляет брачный контракт. После очередного развода его бывшей жене достается лишь квартира, которую он покупает в качестве отступного, и машина, на которой она ездит. И ни копейки денег. Но мне он заплатил сполна. И моим детям кое-что останется.
— Ты молодец. Но мне-то что делать?
— Учись жить. Учись жить одна.
— Ты хочешь сказать, что Веник… Что он не вернется?
— Всякое может случиться.
— Я в это не верю!
— Инна… — Лида сделала глубокую затяжку. — Муж сегодня был — завтра его нет. Нельзя свою жизнь строить вокруг семейных отношений, ничто не отдавая вовне. Я рада, что со мной это случилось семь лет назад. Когда я еще была полна сил и энергии, когда жизнь только-только начиналась. Вспомни, сколько слез я пролила! Одна, с двумя детьми, брошенная человеком, которому я ничего не сделала плохого, заботилась о нем, рожала ему детей, слушала его бредни. А он взял да и развелся со мной! Надоела, мол. А потом… Потом я подумала, что мне повезло. Я словно заново родилась. Оборвала пуповину, было больно, я поначалу чувствовала себя беспомощной, и впрямь как новорожденная, пока не научилась ходить. Но оказалось, что муж — это не центр Вселенной. Да, это самая яркая звезда. Самая большая. Пока он рядом. Но если отдалиться от нее на значительное расстояние, то окажется, что не такая уж она и яркая, да и не такая большая. Да и притяжение ее, поначалу непреодолимое, вскоре не ощущается. Я все смотрела на тебя и думала: «Господи! Что ж она делает?! Тебе же тридцать четыре года! Чего ты добилась? Что у тебя есть? Тебе надо чем-то заняться. Чем-то, кроме полировки ногтей и заботы о своей прическе».
