— Вот тебе и девичник! — рассмеялась Мать.
— Сколько мужчин! — с восторгом сказала Юля. И тут же подсела к «брату».
— Пора устраивать танцы! — прокомментировала Валя. — Кавалеров теперь на всех хватит. Надо, девочки, дверь закрыть, а то сюда скоро весь торговый центр сбежится! Глянь, сколько у нас молодых да красивых! И не женатых!
— У них есть жены, — сказала Инна, но ее голос утонул в поднявшемся шуме-гаме.
— Сколько Генке лет? — шепнула Валя на ухо Матери.
— Тридцать.
— Может, мне за ним поухаживать?
— Да какой из него муж! — замахала руками Катерина. — Он сам еще ребенок!
— Тебе жалко, что ли? Глянь, около него уже Алка крутится! Вот тебе и флегма!
— Все, пора по домам! — громко сказала Мать. — Я вижу, вы, девочки, разошлись!
— Дай хоть жизни порадоваться, — отмахнулась Юля. — Отстань, Мать!
И все опять загалдели. Справа от Генки присела Валя, слева Алла, а в плиточника мертвой хваткой вцепилась Юля. Вит тихо смеялся и шептал Инне на ухо:
— А сосед-то попал! Ты скажи блондиночке, что он женатый.
— Это ее не остановит.
Расходились неохотно. Праздник удался, компания подобралась что надо! Главное, Инна и ее подружки вновь почувствовали себя женщинами. За ними ухаживали, их развлекали молодые симпатичные мужчины. Юля от плиточника так и не отставала.
— Мне в область ехать, — канючила она. — Далеко, темно, страшно.
— Она и самого черта не испугается, если он в штанах! — хихикнула Валя. — Во врет!
— Ген, такси поймаем? — томно посмотрела на большого ребенка Алла.
— Везти, так всех, — вздохнул Илья. — Ну, говорите: кому куда?
В конце концов Валя села в машину к ним с Виталием, а остальных повез плиточник. Юля уселась рядом с Ильей на переднее сиденье, Алла прижалась к Генке, который устроился сзади вместе с матерью.
Сначала они отвезли домой Валю. Оказалось, что та живет недалеко. Доехали с ветерком, с музыкой, с шутками. Было около полуночи, когда они повернули в сторону дома. Инна выпила больше обычного и чувствовала себя как воздушный шарик, наполненный гелием. Ей все время хотелось взлететь и взглянуть на Москву с высоты птичьего полета. Вит то и дело брал ее за руку, словно бы что-то чувствовал. Она смеялась:
— Как же, улетишь тут!
— Тебе хорошо? — тихо спросил он.
— Да!
Это было странное чувство. Вставать каждый день на работу и толкаться в общественном транспорте было противно и тяжело, как и все, она чувствовала раздражение и так же ругала свою работу. Ругала эту собачью жизнь, пробки, толпу в метро, капризных покупателей. Но иногда…
Иногда она ловила себя на мысли, что радуется всему этому. Радуется тому, что у нее есть работа, что она, как и все, куда-то спешит, чем-то занята, у нее нет ни минуты свободного времени, ей некогда скучать и некогда задумываться о смысле жизни. Она — часть этого огромного мира, маленький винтик, который тоже участвует в работе механизма созидания. Они все что-то делают, и это их объединяет, тех, кто работает с утра до ночи, мерзнет в очередях на автобус и маршрутку, толкается в метро. А раз они что-то делают, то имеют право ругать эту собачью жизнь и возникающие на пути созидания препятствия. И маленькие радости жизни в этой кутерьме и клубке бесконечных проблем только ярче.
Раньше у Инны этого чувства не было. Были и праздники в ее жизни, но все спокойно, без остроты ощущений, без резких перепадов настроения. То ли дело сейчас, настрадавшись, наревевшись, разозлившись как следует на всех и вся… А жить-то, оказывается, не так уж плохо! И это главное: жить…
— Приехали. Я думал, ты уснешь.
— Кто спит, так это консьержка! Давай пройдем мимо нее тихонечко-тихонечко…
Она все еще была пьяна, воздушный шарик рвался к небесам, и Вит крепко схватил ее за руку — не улетишь! Смеясь, она прошла к лифтам и крепко к нему прижалась, чтобы и в самом деле не улететь. Они целовались в лифте, потом в темной прихожей, и как-то само собой оказались в бывшей супружеской спальне, где теперь жил Виталий.
— Погоди… — сообразила она. — Илья сейчас придет.
— Сомневаюсь. Пока он всех развезет по домам… И эта блондинка…
Он уже снимал с нее блузку и ловко расстегивал бюстгальтер. Потом на пол полетели джинсы, кружевные трусики, его футболка… Как-то само собой все случилось. Она перестала отказывать себе в том, чего действительно хотелось и хотелось давно. Сравнивать-то, собственно, было не с кем, у нее никого не было, кроме мужа, но… Должно быть, чтобы расслабиться, ей именно этого и не хватало: веселой вечеринки, крепкого спиртного, а главное, свободы. Потому что у них с Веней никогда такого не было.
Она вдруг вспомнила Лиду, рассказ о ночи в мотеле и подумала, что теперь и ей будет чем похвастаться. Все может быть так прекрасно! Как она сказала? Феерия? Волны тепла накатывали одна за другой, снизу от живота к голове, которая вдруг закружилась. У нее на глазах выступили слезы. Потом был внезапный толчок изнутри, короткий спазм, когда вся она выгнулась дугой, и наступил полный штиль, потому что тепло растеклось, наконец, по всему телу, а всякие колебания прекратились. Она вспомнила солнце, золотой песок, ласковую волну…
Какое-то время они молча лежали рядом. Потом он так же молча встал и ушел в ванную комнату, дав ей время прийти в себя. Опьянение постепенно проходило, теперь ей хотелось спать. Инна зевнула и перевернулась на бок. Лень было вставать. А ведь надо умыться, разобрать постель в своей комнате…
Он вернулся, лег рядом.
— Спишь?
— Почти.
— Что, проспорила?
— О чем ты?
— Я ж говорил: это вопрос времени.
Она зевнула:
— Иди ты…
И в этот момент хлопнула входная дверь.
— Быстро он, — шепнул Вит. — Похоже, у носатой блондиночки облом.
— Тс-с-с… Тихо…
Инна закрыла ему рот ладонью и замерла.
— А я дверь не закрыл…
— Не будет же он ломиться к нам в комнату?
— Мне приятно, что ты сказала «к нам»…
— Тс-с-с! Тихо!
Илья протопал на кухню, они какое-то время слышали за стенкой шаги. Потом хлопнула дверь: он прошел в ванную. Они услышали, как полилась вода.
— Он думает, что мы уже спим, — сказала Инна.
— Но не думает, что вместе.
— Мне надо к себе.
— Ты взрослая девочка. Может, объявим соседу о наших отношениях?
— Прямо сейчас?
— Зачем же? Завтра! Я перенесу свои вещи в твою комнату.
— Какой быстрый!
