— Но жить будет?
— А как же! Только что мы ему предъявим?
— Угрожал ножом, пытался захватить заложницу.
— Посадить-то мы его посадим. Надолго ли?
— А это уж вы должны постараться.
— Рапорт начальству будешь писать? — тихо спросил следователь.
— Буду!
— А про свою красавицу?
— Я все уже сказал.
— А не личные ли ты счеты с Козловым сводишь, голубь?
— Сядет он или не сядет — мне все рано.
— А ты глаза-то не отводи.
— Но ведь он — дрянь человек! Сами же видите!
— Дрянь к делу не пришьешь.
— Вы глаза-то не отводите.
— На все есть закон. И суд. А мы с тобой не вместо, не над и не после, мы до него.
— Я могу идти?
— Иди.
Хлопнула дверь. Следователь вздохнул и принялся перечитывать подписанный Козловым протокол.
Она сладко потянулась: как же хорошо! А фамилию менять не будем. Евдокия Германовна Морозова — хорошо! Жить хорошо! Скоро полгода, как убит Олег. Пора бы и денежки получить. Виллы, яхты, движимое и недвижимое. А там и о ребенке подумать. От законного мужа, разумеется. Евдокия Германовна не шлюха, нет, она — уважаемая женщина. Виллы и яхты от одного мужа, ребенок от другого. А потом сложить все это вместе. И добавить виллы и яхты второго мужа. Арифметика простая, но… Хорошо! Как же хорошо-то!
В это время раздался звонок в дверь.
— Господи, кто это? Лиза, открой!
Последовал стук в дверь.
— Лиза, это ты? Я еще не встаю. Гостей не принимаю.
— Евдокия Германовна?
На пороге ее спальни стояли двое мужчин. «Двое из ларца одинаковые с лица». Почему на ум пришло именно это?
— Убирайтесь! Лиза!
Но закрыть полуобнаженные прелести одеялом уважаемая женщина не спешила. А, пускай смотрят! Она обожает эти мужские взгляды! Жадные и виноватые. Им стыдно, что они ее хотят, но поделать с этим ничего не могут. Это момент ее торжества.
— Евдокия Германовна? Вам придется проехать с нами.
— Еще чего! Я никуда не поеду!
— Одевайтесь.
— Еще чего!
— Мы из милиции.
— Да пошли вы…
И тут «двое из ларца» подходят к кровати, и она чувствует на себе их стальные руки. Ее легко, как куклу, поднимают и ставят на ноги. Так же, как кукла, она висит в руках держащих ее мужчин, потому что ноги подгибаются. Ее несут к дверям.
— Значит, поедем так. В чем есть.
— Нет! Пустите! Не хочу!
— Будете одеваться?
— Да!
— Одевайтесь.
— Выйдите отсюда!
— Одевайтесь.
Она рывком снимает ночную рубашку, состоящую из одних кружев. Они на нее, разумеется, смотрят, но с места не трогаются. И лица каменные, одинаковые.
— Я хочу позвонить своему жениху!
Она стоит перед ними в одних лишь трусиках-стрингах, с обнаженной грудью, вытянувшись в струну. Медные волосы рассыпаны по плечам. Они молчат.
— Я хочу позвонить! Я имею право!
— Хорошо. Один звонок. Кому будете звонить?
— Я же сказала: своему жениху!
— Звоните.
Ей протягивают мобильный телефон. Она торопливо набирает номер. «Абонент не отвечает или временно недоступен. Попробуйте позвонить позднее. Попробуйте…»
— Все. Одевайтесь.
— Нет! Адвокату! Нет! Подождите!
«Попробуйте позвонить позднее…»
Все.
Телефон у нее отбирают, и она торопливо начинает одеваться. Успокойся, дура. Уже наделала глупостей. Голая перед ними стояла, хотелось разжалобить. Надо было подумать. Правильно говорил Олег: «Красивая ты баба, Дюшка, и в этом твоя беда. Ведь не глупа. Но у тебя все мысли через зеркало. Вот когда научишься думать сначала мозгами, а уж потом…»
— Вы готовы, Евдокия Германовна?
— Да.
— Идемте.
…Перед следователем она сидит, скромно опустив долу зеленые очи, колени целомудренно прикрыты юбкой. Джинсы — слишком вызывающе. Она не в ночной клуб пришла, а на допрос. На заплаканном лице ни грамма косметики. Он сначала следователь, а потом уже мужчина. Быстрый взгляд из-под опущенных ресниц, стрела Амура. Мимо. Не надейся.
— Вчера ночью нами задержан и допрошен Вениамин Козлов…
Спокойно. Соберись. Все, что сказал Козлов, — наглая ложь. Себя выгораживает.
— Вот протокол с его показаниями. Он утверждает, что именно вы открыли ему дверь в то утро, когда был убит Олег Морозов. И отдали ему сумку со спортивным инвентарем. Сумку, в которой ваш муж привез из банка деньги.
— Вот как? Что ж… У него богатая фантазия. У Козлова.
— Значит, не было этого, Евдокия Германовна?
— Нет. Не было.
— А какие деньги вы положили в банк?
— В банк? В какой банк?
— Вам знаком господин Пенькин?
— Саша? Конечно знаком!
— Кем он вам приходится?
— Женихом!
— Господин Пенькин утверждает, что три месяца назад вы положили на счет в его банке сумму в один миллион долларов США.
Она на секунду теряется. Это еще не предательство. Не факт, что предательство. Саша…
— Ну, положила.
— Откуда у вас эти деньги?
— Я вдова банкира!
— Вы хотите сказать, что накопили эти деньги, будучи замужем за Олегом Морозовым?
— Вы совершенно правы. Именно это я и хотела сказать.
— Какую сумму муж выдавал вам на карманные расходы?
— О! Откуда же я помню?! Олег был очень щедрым человеком.
— Настолько щедрым, что составил брачный контракт, согласно которому вы в случае развода не получаете практически ничего?
— Это неправда! А квартира? Квартира, которую Олег купил на мое имя! Квартира, машина… — захлебываясь, начинает перечислять она. Следователь записывает.
— Помимо всего этого, он вам дарил еще и деньги. Так, Евдокия Германовна?
— О! Конечно дарил! А как же…
Как же тайна вклада? Саша…
— Вам устроят очную ставку. С… с женихом.
— Очную ставку?
— А вы что хотели, Евдокия Германовна? Свидание? — В его голосе ирония.
— Мой жених — он… Он непременно вытащит меня отсюда.
