«Я приду на днях, чтобы порадовать вас рассказом о ваших родственниках…»
Родственники… Она ведь осталась совсем одна. Она и деньги. Ни детей, ни подруг, ни родных по крови людей, с которыми она бы поддерживала отношения. Со всеми ними надо делиться. Деньги в обмен на общение. Раньше у нее был для общения муж. Человек, который вместе с ней делал деньги. Это сближало. Алина считала его своим другом. Было время, когда они с Михаилом могли беседовать часами, обсуждая, как заработать деньги и как их потом рационально потратить. Это была ее психотерапия. Она убеждала себя и заставляла мужа убеждать ее в том, что никогда не будет нищей.
Но последний год Алина начала остро чувствовать свое одиночество. Муж отдалился, стал подозрителен, они уже почти не разговаривали, он не заходил больше к ней в спальню. Алина вдруг поняла, что молодость уходит. Каких-нибудь три года, и перевалит на пятый десяток. Детей у нее нет, внуков не будет. Одна. Совсем одна.
Так что? Завести подругу? Интимного друга? Алина мысленно делала калькуляцию. Ложиться в постель без удовольствия, да еще и платить за это — абсурд. Найти такого, с которого можно потребовать самой? Тогда он предъявит права. А потом, кто знает, может и счет предъявить! Делись, дорогая, раз мы с тобой так близки!
Подруга? С подругой надо куда-то ходить. В рестораны, в театры на модные премьеры, на выставки, по магазинам. Подруга должна быть богатой, иначе за нее придется платить. И еще: подруги зачастую просят помощи. У них случаются проблемы. А самые тривиальные проблемы какие? Денежные. Отказать — значит поссориться. Вот и выходит, что в такое предприятие как дружба деньги вкладывать бессмысленно.
Завести собаку? Домашних животных она с детства не выносила. Никакой от них пользы, только шерсть по всему дому и экскременты. Отец! Ну, конечно! Как же она могла забыть про отца?! Она на него до сих пор зла, но суды, раздел имущества — это уже пройденный этап. Вот и выходит, что общение с отцом обойдется дешевле всего. Во-первых, он перед ней виноват. Она делает снисхождение, следовательно, диктует условия. Во-вторых, отец получает пенсию и подрабатывает. Денег ему хватает. В-третьих, недавно овдовел во второй раз и живет теперь один. Такая уж судьба у человека: переживать своих жен. Дети второй жены заявили права на жилплощадь, и Алине пришлось отстаивать свои интересы и даже дать крупную взятку. Конкуренты оказались людьми ушлыми, но куда им тягаться с госпожой Одинцовой! Она утешила себя тем, что это выгодное капиталовложение: квартира в итоге все равно достанется ей. Еще один судебный процесс ее слегка развлек. Только и всего.
Сделав выбор, Алина стала наведываться к отцу. Иногда сталкивалась во дворе родного дома с подругами детства, что ее тоже слегка развлекало. Допускать их ближе Алина не хотела. Попрошайки. Увидев, на какой машине она приезжает, уже подумали, что можно попросить денег в долг. Когда, прощаясь с бывшими подружками, Алина садилась в свой красный «ягуар», ей первым делом хотелось вымыть руки. Пачка гигиенических салфеток всегда лежала в сумочке. Она протирала руки, потом протирала руль машины и только тогда трогалась в путь.
Отец же в последнее время стал сдавать. Глаза стали плохо видеть, а он, токарь с золотыми руками, так нуждался в хорошем зрении! Что его руки без глаз, которые оценивают точность сделанной работы? Вот и ходил каждый месяц к врачу, будто что-то можно было сделать со старостью, найти против нее какие-то лекарства. Алина убеждала его как могла, что это возрастное, но тщетно. На тумбочке перед кроватью отца и в шкафчике, на полке, стояли пузырьки с глазными каплями, валялись ампулы, пустые и запаянные.
Когда отец совал очередной рецепт и просил съездить в аптеку, Алина злилась:
— Папа! У тебя этого атропина — залежи! Ты посмотри! День покапаешь и ставишь на полку! Хотя бы выбрасывал!
— Срок годности еще не вышел, Аля.
— Зачем ты тогда взял рецепт, и посылаешь меня за новым пузырьком?
— Так выписали же, — виновато разводил руками отец. — Значит, надо.
Отец стал странным. Ну что он мучает окулистов и чуть ли не каждый месяц бегает в ближайшую поликлинику, выстаивая очередь за талончиками? Алина догадывается, как там лечат, если бесплатно. По старинке, раз кто-то еще выписывает атропин. Тоже мне, лекари! Сама Алина вот уже много лет пользовалась услугами только платной медицины.
— Выброси этот рецепт, — советовала она отцу.
— Аля, ну что тебе жалко? — говорил он. — А вдруг поможет?
— Что поможет? Атропин? Я же тебе русским языком сказала: он всего-навсего расширяет зрачок! Но не лечит!
— Разве? — удивлялся отец.
Невежа! Алина злилась. Потом успокаивала себя: ну, что с него взять? Всю жизнь у токарного станка. Пусть хоть пьет свой атропин! И тауфон! И еще кучу всякой дряни!
Пузырьки отец выбрасывать не давал. Когда ему перевалило за шестьдесят, в нем вдруг проснулась скупость, которая была сродни скупости первой жены. Он все чаще ее вспоминал и, поди ж ты! Считал, что жили они замечательно!
— Бывало, и водочка на столе, и селедка с зеленым лучком, — вздыхал он. — Огурцы соленые бочковые, помидоры тоже…
— Я тебе икры привезла.
— Что икра? Вот раньше бывало…
— Масло было масленее, трава зеленее, а проезд в метро стоил пять копеек.
— Что метро? Огурцы были бочковые. Помидоры. А сейчас — в банках. Люди в кинотеатры ходили. Какие очереди бывало выстраивались! А сейчас видиков накупили, или этих, как их там? Забыл. Вот память стала, а?
— Раньше было лучше не потому, что все было дешево. А потому, что ты был молодым. Тогда тебе любая проблема была по плечу. Ты внимания не обращал на бытовые неудобства. А теперь тебе нужен комфорт, а вовсе не очередь в кинотеатр.
— Много ты понимаешь! — начинал дуться отец.
— Хочешь, я куплю тебе новый мобильный телефон, а в нем будет телевизор? — спрашивала она, заранее зная ответ.
— Эх, Аля! Зачем мне? Да и вижу я плохо. Съездила бы ты лучше в аптеку.
Она выходила из родительской квартиры, машинально нащупывая в сумочке, через лакированную кожу, упаковку с гигиеническими салфетками. Ей хотелось вымыть руки, и поскорее. Отец впадал в старческий маразм.
В тот вечер, после ухода Юрия Грекова, Алина вновь подумала, что только он у нее и остался, отец. Родная душа. Прикрыв глаза, Алина вспоминала события последнего года. Сколько же всего случилось!..
Зазвонил мобильный телефон. Алина вздрогнула и открыла глаза. Надо же! Отключилась! Она уже поняла, что это ожидаемый ею дизайнер.
— Слушаю, — сказала она в трубку. Женщина сразу же начала извиняться. На кольцевой, мол, огромная пробка, никак не может выехать из нее и потому опаздывает.
— На пробки надо время закладывать, — сухо сказала Алина. — Я давно уже вас жду. Меня не устраивает такая работа!
