— Нет.
— Пройдет, — уверенно сказал он.
Вместо ответа она принялась собирать вещи. Как долго продлится бракоразводный процесс? И как поведет себя Дере? Пока он держится достойно. Покричал, конечно. Но истерики не устраивает, за руки ее не хватает. Сидит, смотрит, как она запихивает в чемодан короткую кожаную куртку. Усмехается.
— Зимние вещи можешь оставить. Я думаю, это надолго не затянется. К осени ты сюда вернешься.
— Мечтай!
— Кстати, нам надо обсудить условия контракта. О котором я договорился. Позвони, как только успокоишься.
— Я спокойна. Что же касается работы… У меня другие планы. Творческие.
— Понятно: ваять любовника. — Дере усмехнулся. — Эх, Дуся! Все, что тебе нужно — это натура. В горнило своего таланта ты бросишь все: мужа, любовника, друзей, детей… Если они у тебя будут. Я потому и не хочу детей: им судьба быть несчастными, брошенными. В тебе и страсть-то проснулась потому, что вдохновение ушло. Все расплавится там, в горниле, и превратится в шедевр. На остальное тебе наплевать. Скульптура будет готова — и твое увлечение пройдет. Я представляю, что это. Он, конечно, молод, красив, говорит, что любит тебя. Разумеется, страстно. Но он не понимает, для чего ты живешь. Я это понимаю. — Дере ткнул пальцем в грудь. — А он нет. Вот потому ты и вернешься ко мне. А я тебя прощу, потому что ты — талант. Нет, Дуся. Ты — гений! А жить с гением — это искусство. Не меньшее, чем быть гением.
Маргарита Мун оторопела. Дере впервые так высоко отзывался о ее таланте. А вот ругал раньше много. Что это с ним? Какая муха укусила мужа, что он расщедрился на комплименты? Но какая теперь разница…
— Все. Я ушла.
— Давай, — вяло сказал Дере.
Она закрыла за собой дверь и пошла к лифту. Чемоданы были тяжелые. Попросить мужа донести их до машины? И как это будет звучать? «Милый, я от тебя ухожу, перевези мои вещи к любовнику и переведи все деньги на мой счет». Альберт Дере человек благородный, но всему есть предел. Ему тоже надо на что-то жить. Она старалась не думать о том, правильно ли поступает. Решение принято. Через три дня прилетает Сеси.
Как и обещала, она встретила его в аэропорту. Немного волновалась. А вдруг очарование развеется? Пляжный мачо не впишется в ландшафт огромного мегаполиса? Она увидит его и пожалеет о своем поступке. И что дальше? Сдать его в приют для бездомных животных? Нет, милая. Теперь ты за него отвечаешь. И он будет жить в твоем доме.
Эти три дня она тосковала, пыталась лепить, но за отсутствием натуры работа не шла. Она ждала Сеси. И вот он прилетел. Загорелый дочерна, в шортах и белоснежной футболке. На него оборачивались женщины: он был все так же красив. Нет, еще лучше! Она поняла, как сильно влюблена. В Москве догорала весна. Остаток мая тлел, не грея, но чадя. Солнце было жарким, но его закрывали облака. Люди невольно щурились: солнцезащитные очки только мешали при таком освещении. Ни день, ни сумерки. Чад. И — душно. У нее началась мигрень.
Увидев ее машину, Сеси сказал:
— Здорово!
Она пожала плечами: не бог весть что. Не самая дорогая. Но — новенькая. Спасибо Лимбо! Обивка салона была чуть темнее его глаз: голубая. Вместе они смотрелись: Сеси и машина. Он, вальяжно развалившись, сидел рядом с ней на переднем сиденье.
«В конце концов, он еще ребенок», — успокаивала себя Маргарита. Она немного волновалась. Каково это будет: жить вместе? Что такое жить с Дере, она знала. А с Сеси? Ведь он так молод!
— Ты поговорила с мужем? — спросил Сеси.
— Да. Мы разъехались.
— А когда развод?
— Нам надо делить собственность. Это через суд.
— А разве не все твое? Квартира, машина, дача.
— Мы покупали это вместе.
— А денег у тебя много?
— Достаточно. Я ведь работаю. И ты мне поможешь.
— Как скажешь. Я соскучился!
— Я тоже. — Она улыбнулась.
Дом ему понравился. Какое-то время он стоял у ворот, разглядывая особняк с улицы. Она загоняла машину в гараж. Сосед, проходя мимо, удивленно спросил:
— А вы кто, молодой человек? Здравствуйте.
— Добрый вечер. Я — новый муж Евы, — важно ответил Сеси.
— Новый му…
Карл Янович превратился в соляной столб.
— Сеси! — крикнула она, закрыв гараж. — Ну что же ты? Заходи!
— Маргарита Ивановна! — жалобно позвал сосед.
— Да? Что такое?
— Можно вас на минуточку?
Она вернулась. Сеси же вошел наконец в ворота и направился к высокому крыльцу.
— Этот юноша утверждает, что он ваш новый муж, — наябедничал Карла Янович.
— Да, это так.
— Но… как же? Ему же… э-э-э… лет двадцать.
— Двадцать три.
— Выходит, правду говорят? О распущенности людей богемы?
— А почему я должна это с вами обсуждать?
Она принялась запирать ворота. Карла Янович все не уходил. А когда наконец двинулся вдоль по улице, она усмехнулась: завтра об этом будут знать все. Весь поселок. О том, что Маргарита Мун ушла от мужа и будет жить теперь с двадцатилетним юнцом. Хит сезона! Скоро сюда нагрянут журналисты.
Когда она вошла в дом, Сеси спускался со второго этажа. В глазах у него был восторг.
— Какой огромный дом! Шикарно!
— Ты преувеличиваешь.
— Что ты! Я живу в однокомнатной квартирке на окраине, ты бы видела мою мебель!
— Тебе надо забрать оттуда вещи.
— Конечно! Ты и в самом деле не передумала?
— Нет. Я не меняю своих решений.
Она прошла в мастерскую. Сеси, как пришитый, за ней.
— Стань здесь, — велела она. И принялась поправлять лампу, пока свет не упал на его лицо под нужным углом. Отлично! Так она и думала! У него классический профиль, высокий лоб и замечательная линия губ. Верхняя похожа на изогнутый лук, ямочка между ней и носом четкая. А брови! Какой рисунок! Отлично!
— Разденься.
Он послушно снял футболку. Маргарита Мун прицелилась. Альберт Дере в молодости был не так хорош. Когда охотно позировал ей. Нос у него мясистый, губы сочные, торс мощный, талия не так тонка, мышцы не так рельефны. Нет, лампой Сеси не быть. А быть ему…
— Ева!
— Да? Что такое?
— Я устал.
— Уже?
— Автобус, самолет.
— Ах да! Я совсем забыла! Тебя же надо покормить!
Она прошла на кухню. Сеси следом.
— Ух ты! — сказал он. — Шикарно! Какая огромная кухня! В моей квартирке — шесть метров. А здесь… Ева, а ты умеешь готовить?
