Он уже забыл, что Маргарита Мун и Альберт Дере разводятся. Она стояла и смотрела, как Гатин, уже сидя в машине, надевает контактные линзы, потом кому-то звонит. И понимала, что тянет время. Наконец Гатин уехал, а она пошла искать Сеси.
Он лежал на кровати в спальне, смотрел фильм. Она отметила: комедия.
— В чем дело? — спросила как можно спокойнее.
— Ни в чем.
— Почему ты ушел?
— У вас был серьезный разговор.
— А по-моему, ты не хотел встречаться с Гатиным.
— Что он тебе рассказал?— настороженно спросил Сеси.
— Так.
— Нет, ты договаривай!
— К примеру, что ты в их доме был частым гостем.
— И все?
— Этого мало? Ты мне соврал, Сеси. Не на курорте ты познакомился с Кларой.
Он вскочил и закричал:
— Ну давай! Иди в милицию! Заяви на меня! Беги! Что же ты стоишь?! — Сеси сжал кулаки.
— Какая милиция? О чем ты?
— Уж конечно! Не удержалась! Мужу рассказала! Сука! Я ведь знал, что она сука!
— Сеси!
— Отстань!
Он вылетел из спальни. Маргарита обессиленно опустилась на огромную двуспальную кровать. По крайней мере, теперь она подготовлена к разговору с Кларой. Не о любовницах Сеси пойдет речь. О преступлении, в котором он замешан. Иначе не упомянул бы милицию. Думает, что Маргарита Мун -законопослушная гражданка? Тут же полетит его сдавать? Интересно, что он такого натворил?…
— Ева?
Она вздрогнула. Сколько времени прошло? Не заметила, как задремала. Это от усталости и напряжения. Сеси заглядывал в спальню.
— Ты спишь, Ева?
— Нет. Иди сюда.
Он подошел, опустился на кровать, лег рядом. Какое-то время они лежали молча и неподвижно, потом Сеси положил руку ей на грудь, начал осторожно поглаживать. Тихо спросил:
— Ведь это не так страшно?
«Я все узнаю от Клары, — подумала она. — Без него. И решение приму без него. Иначе мне будет очень больно. Я не хочу этого сейчас. Когда я устала, когда мои мысли занимает только работа. Все будет потом. Приедет Алик и оценит наконец мою новую скульптуру. Вот тогда я смогу подумать и о Сеси…»
— Это не страшно. Иди ко мне.
Он тут же принялся стягивать с нее футболку…
А на следующий день… Ох, что за день! С утра она опять работала, а Сеси уехал в город. Сказал, что надо обкатывать новую машину. «Какая же она новая?» — подумала Маргарита, но возражать не стала. Дело пошло. Вчера вечером Сеси ей позировал — надо закрепить результат. Он обещал вернуться к обеду.
«Значит, часам к трем», — подумала Маргарита, радуясь, что у нее так много времени. Дело пошло. Она почти закончила. Некая незавершенность была в лице, черты которого казались расплывчатыми. Что же касается голого торса и ствола поваленного дерева, из которого словно вырастал Сеси, здесь она ничего менять не собиралась. Юноша-ветер. Его руки, которые все ж таки длинны, переплетаются с ветвями. Еще дней пять — и…
— О господи! Кто там?
В дверь настойчиво звонили. Должно быть, уже давно. Но она так увлеклась, что не слышала. Маргарита схватила тряпку и, вытирая руки, направилась к входной двери. Еще один звонок. И еще…
— Да иду же! Иду!
Она разозлилась: опять помешали! Ну сколько можно говорить, что до обеда она работает?! Вчера Платон Гатин, а сегодня… Она открыла дверь и оторопела. На пороге стояла его дочь. Его и Клары. Ангелина Платоновна Гатина собственной персоной.
Как долго Клара искала подходящее имя! Чтобы и необычно, и красиво, и с отчеством сочеталось. Ведь Платоновна! Подсказала Маргарита Мун, тогда еще Дуня Грошикова. Она же была крестной. И вот ее крестница стояла на пороге и заметно нервничала.
— Аля? Что случилось? С мамой?
Других вариантов у нее не было. С крестницей они виделись чаще, чем с ее отцом, но тем для разговора у них было немного. Але скоро должно было исполниться девятнадцать, она была такой же, как и большинство ее ровесниц. Любой одежде предпочитала джинсы, носила в кармане плейер, обожала ночные клубы, экстрим и считала себя прожженной женщиной, разочарованной в любви, в то время как ее миловидное личико говорило о свежести и неиспорченности. Аля была похожа на мать: такие же огромные карие глаза, тонкие губы и коротко остриженные каштановые волосы. В блондинку она не красилась.
— Что случилось, Аля? — повторила Маргарита.
— Верни мне Сережу!
— Сережу?
— Где он? Сережа!
Девушка ринулась в дом. Растерявшаяся хозяйка отступила. Пока она соображала, о ком идет речь, Аля метнулась в кухню, никого там не нашла и взлетела на второй этаж с криками:
— Сережа! Ты где?! Сережа!
— Его здесь нет, — сказала Маргарита, поднимаясь вслед за девочкой на второй этаж.
— Ага! Его рубашка!
Аля схватила голубую рубашку, небрежно брошенную Сеси на спинку кресла, и прижала к лицу. Вид у нее был словно у наркоманки, дорвавшейся до вожделенного зелья.
— А я-то думаю, куда он исчез! — Она зарыдала. -И мама молчит! Она знает, что я не читаю газет! Сижу безвылазно на даче и ничего не знаю! Не знаю, что ты его украла!
— Аля, успокойся.
— Нет! Никогда!
— Кто тебе сказал, что Сеси здесь?
— Сеси?
Она отняла рубашку от лица. В круглых карих глазах было удивление.
— Сережа.
— Папа. Папа сказал.
— Ах, Платон! Выходит, они с Кларой не в сговоре. А мама знает, что ты поехала сюда?
— Ее со вчерашнего дня дома нет.
— Я ей сейчас позвоню.
— Нет! Не смей!
— Аля… Что у вас происходит? Пойдем на кухню, ты выпьешь чаю и все мне расскажешь.
Та принялась вытирать слезы голубой рубашкой Сеси.
— Ты и в самом деле ничего не знаешь?
— Ничего. Ну, пойдем?
Аля кивнула. Они спустились вниз. Маргарита относилась к девочке как к родной дочери. Ведь своих детей у нее не было. Секретами Аля с крестной не делилась, но ведь и с матерью не откровенничала.
— Когда он придет? — спросила девушка, настороженно следя за Маргаритой. Та заваривала чай. -А пива можно?
— Ты же за рулем.
— Ну и что!
— Пива я тебе не дам.
— Я уже взрослая! Что хочу, то и делаю!
— Вот чай. — Она поставила перед девушкой голубую чашку. — Пей.
— Не хочу! — Аля оттолкнула чашку. На скатерти появилось бурое пятно. — Когда он придет?
