— Маргарита Ивановна?
— Да, Давид?
— Поговорили?
— Поговорили. — Она вздохнула.
— Я что-то сделал не так?
— Все так.
Она опустилась в шезлонг.
Обычно Давид занимал позицию неподалеку, но старался не маячить перед глазами. Сидел за спиной или сбоку. Однако сейчас он не спешил отойти. Напротив, придвинулся к ней вплотную. Она почувствовала терпкий запах его пота: на улице было жарко, а Давид был мужчиной крупным и быстро и обильно потел.
— Если я делаю что-то не так…
— Я бы об этом сказала.
Он понял и улыбнулся.
— Как думаешь: муж или любовник? — спросила она, догадавшись, что настал момент для откровений.
— Пока не знаю. Оба подозрительны.
— Я вижу, ни Сеси, ни Альберту Валериановичу ты не симпатизируешь.
— Я должен быть беспристрастным.
— Чем тебе Дере не нравится?
— Мелочен, суетлив, раздражителен. Хотя голубоглазый юноша мне не нравится еще больше.
— Что такое?
— Но ведь он альфонс.
— Профессия не для настоящего мужчины? -улыбнулась она.
— Мужчина? Он?
— Ты не женщина, Давид. Тебе этого не понять.
Она и не заметила, как перешла на «ты».
— Это ваше с ним дело. — Давид пожал широченными плечами. Но не удержался: — Ведь вы умная женщина, Маргарита Ивановна!
— По-твоему, умной женщине не нужен секс? Она выше всего этого? Я двадцать лет так думала. Что плотские радости не для меня. И вот чем все это закончилось!
— Это ваше с ним дело, — повторил Давид. -Я не об этом хотел поговорить.
— О чем же? — беспечно спросила она.
— За домом следят. Только тихо, — предупредил он, отметив напряженность ее позы. — Не делайте резких движений. Берегите плечо. Я рядом, ничего не бойтесь. Я вас закрываю. Если бы существовала опасность, я бы не позволил вам сидеть в саду.
— Господи! Но кто?
— Из соседнего особняка.
— В бинокль следят?
— Откуда вы знаете?
— Сеси как-то говорил, что Карл Янович за мной шпионит. Но его интересует исключительно моя спальня!
— Что вы знаете о своем соседе?
Она задумалась.
— Да в сущности… Ничего! Карл Янович. Даже фамилию не знаю. Мне все время хочется сказать «Карла». Он маленького роста. Сеси так и дразнит его — карликом.
— Давно он здесь живет?
— Всегда. Мы купили участок — а его дом уже стоял. А ведь мы лет пять строились.
— Где работает?
— Не знаю.
— Пять лет, Маргарита Ивановна!
— Дере — человек необщительный. Он даже соседей по лестничной площадке не знает. В лицо вроде бы опознает, потому что при встрече здоровается. Но спроси, как зовут, — не ответит.
— А вы?
Она задумалась. Потом сказала:
— В нем есть что-то неприятное. Поэтому я не стремилась сблизиться. Внешность, что ли, отталкивающая?… И он все время ходит в шляпе. Потому что у него огромная лысина.
— Я скажу Дроздову: пусть наведет справки.
— Спасибо, Давид.
— Это моя работа.
— А вы мне симпатичны!
Он тут же поднялся и отошел в сторону. Она не поняла. Обиделся? На комплимент? А нет ли здесь какой истории. Телохранитель и богатая клиентка. Красивая. Молодая. Звезда. Видимо, не сложилось. Тридцать три, а все еще не женат. Напрасно она перешла на «ты». Надо взять дистанцию.
Вдруг Давид дернулся.
— Что такое? — заволновалась она.
— Голубоглазый юноша идет к гаражу. Остановить?
— Не надо.
Неужели Сеси решил уехать? Она ясно сказала: не держу. Остановить?
— Что там, Давид?
— Вывел из гаража машину, отпирает ворота.
— Вещи при нем есть?
— Вещей не вижу.
Может, Сеси, как благородный человек, решил уйти с одной зубной щеткой в кармане? А как же тогда машина? Ее подарок?
— Остановить?
— Не надо.
Давид решительно направился к ней.
— Я же вижу, как вы страдаете.
— Нет!
— Я его верну.
— Нет. Это не входит в твои обязанности.
Она закрыла глаза. Чтобы не видеть. Но уши зажать не могла. У нее была только одна здоровая рука. И она бы все равно слышала. Как Сеси выезжает за ворота. Как гремит замком. Слух обострился до предела. Хлопнула дверца машины. Вновь заработал мотор. Все.
— Что ж вы с собой делаете!
— Это не любовь. Это только… воспоминания. Он свободен.
К ней почти бежал Альберт Валерианович Дере.
— А щенок уехал! Сбежал! — с торжеством сказал он. — А твой телохранитель это допустил!
— Алик, тебе не надоело кляузничать?
— Только я у тебя есть! Я тебя никогда не предам!
— Да замолчишь ты наконец?! Я никого не хочу видеть! Никого!
Она вскочила.
— Плечо! — хором сказали мужчины. — Осторожнее!
Она бежала к дому, не обращая внимания на их крики. Вот и все. Сеси уехал. Обиделся. Вот все и решилось. Что она сделала не так? Захотела — приблизила, захотела — оттолкнула. Мы, Маргарита Мун, Ее Королевское Величество!
— Все кончено, — сказала она, рухнув на широкую кровать в спальне.
Но на самом деле все еще только начиналось.
Через час к ней в спальню заглянул Дере и мрачно сообщил:
— Дуся, наши запасы кончаются. Холодильник пуст. Но, похоже, до этого, кроме меня, никому нет дела!
— Ну так съезди в магазин! — раздраженно сказала она.
— А тебя на кого оставить?
— Здесь Давид!
— Я вижу, ему ты доверяешь больше, чем мне, -с обидой сказал Альберт Валерианович.
— Кстати, спроси у него еще, что купить. Это ведь он кашеварит.
— Может, мне у него и разрешения спросить? Мол, можно ли временно отлучиться с территории?
— Алик, закрой дверь! Я хочу побыть одна.
Дере повиновался. Она слышала, как муж спускается по лестнице. Потом голоса за окном. Все-таки консультируется с Давидом. Заработал мотор. Машина Дере стояла на улице, из-за чего тот все время ругался. Почему, мол, щенок держит свой «Опель» в гараже, а хозяин свою машину оставляет под открытым небом? Теперь справедливость будет восстановлена. Алик получит место в гараже. Как-он, должно быть, счастлив! Она слышала, как Давид закрывает ворота.
