— Что я должна делать? — спрашивает она.
— Ничего. Абсолютно ничего. Молчи и улыбайся. Говорить буду я.
В холле умеренно прохладно, работает кондиционер. Пахнет кофе. Ему не по себе, здесь слишком уж дорого, не для простых смертных. Хотя в интерьере салона нет ни одного яркого пятна, тона приглушенные, линии прямые и четкие. Но он явственно чувствует этот запах: запах больших денег. И невольно ежится. Вот Ванька Мукаев, тот везде был своим. За наглость и броскую мужскую красоту ему все прощали. Тот бы вытащил из этих баб все, что они знают. Мигом бы раскрутил. А он…
— Что случилось? — нетерпеливо спрашивает его спутница. — Почему мы здесь стоим?
— Все. Пошли, — коротко говорит он, берет глубокое дыхание и выходит на свет, к стойке, за которой сидит модно одетая девица с огромными ногтями.
— Что вы хотели? — подозрительно спрашивает та. Одна рука опускается под стол, видимо, там находится кнопка вызова охраны. На нее уже нацелился огромный, причудливо раскрашенный ноготь.
В этот момент из-за его спины выходит женщина и неуверенно говорит:
— Здравствуйте.
— Оленька, добрый день! — оживляется девица, меняясь в лице, и вынимает руку из-под стола. — Куда же ты пропала?
— Я ее охранник, — на всякий случай говорит он. — Секьюрити. И водитель.
Весь диапазон занимаемых им возможных должностей охвачен. Он одергивает толстовку и машинально приглаживает волосы.
— Вам лучше подождать на улице, — советует девица, для которой он с этого момента перестает существовать. — Все так делают.
— Я сейчас осмотрюсь и уйду.
— Да, пожалуйста! — хмыкает девица, постукивая по столу своими выдающими ногтями, и интересуется у «Оленьки». — Новенький, да? А почему ты теперь с охраной?
Его спутница неуверенно оглядывается по сторонам и молчит.
— К кому ты хотела сегодня зайти? К Марусе?
— Я…
— Кстати, он сегодня последний день работает. Послезавтра в Париж улетает. На полгода. А сегодня запись на весь день. Так что ты к нему не попадаешь.
—Я…
— Нам бы ее повидать, — кашлянув, говорит он. Чем черт не шутит?
— Ее? — удивляется девица.
— Марусю.
Девица начинает хихикать. Потом говорит его спутнице:
— Оленька, объясни своему секрьюрити, что Маруся — это не женщина. Это гений!
В этот момент в холл шариком выкатывается тучный мужчина маленького роста. Его волосы стянуты на затылке в хвост простой аптекарской резинкой.
— Чу, слышу знакомый голос, — сладко улыбаясь, поет он. Потом всплескивает пухлыми ручками: — Маруся, ну куда же ты пропала?
— Я… — в третий раз говорит его спутница, и тут он берет ее за руку и крепко сжимает: «молчи».
— Я ж послезавтра улетаю! На полгода! В Париж! Забери же, наконец, свою вещь! А то я не знаю, что мне с ней делать? Хотел было на ресепшен оставить. Ты же сказала, что придешь на днях, и пропала! Как в воду канула! И даже не позвонила! Ай, Маруся, что это с тобой? Твои волосы! Твои брови! Твои руки! А кожа на лице? Ну разве так можно?
— У нас был тяжелый день, — вмешивается он. — Я имею в виду вчерашний.
— А это еще кто? — выкатывает на него ртутные шарики глаз Маруся.
— Я — охранник.
— С каких пор охранники стали такие разговорчивые?
— Я еще и водитель. Личный секретарь. Вы вот что: отдайте нашу вещь и…
— Нашу?
— Мою, — говорит наконец его спутница.
— Секундочку. Я, Маруся, не могу тебя сегодня обслужить, весь день расписан. А завтра у меня с утра сборы. Столько хлопот, столько хлопот! Ты себе даже не представляешь! Ну почему ты мне не позвонила? Что ж ты будешь теперь делать без меня? Впрочем, можешь прилететь ко мне в Париж. Я всегда найду время для любимой клиентки. Только позвони.
— Гражданин, мы торопимся, — не выдерживает он.
— Господи, кто это?! — хватается за грудь с той стороны, где сердце, Маруся. — Где ты его откопала?! Уволь его, слышишь? Он назвал великого Марусю гражданином! Меня, которого пригласили в Париж, на Всемирную выставку…
— Слушай ты, гений, — щерится он. — У тебя своя работа, у меня своя, понял? Гони женщине то, за чем она пришла, и вали к очередной своей Марусе. Понял? Или тебе доходчиво объяснить?
Стилист смотрит на него, приоткрыв рот. Шепчет:
— Господи, кто это? Какой роскошный экземпляр! Да-да, сейчас. Секундочку.
И исчезает. Он думает, что ждать придется целую вечность, но Маруся возвращается тут же, в его пухлых пальчиках зажат CD-диск в пластике без опознавательных знаков.
— Вот, — кокетливо говорит стилист, протягивая ему диск. — Вот ваша вещь. Как жаль, что послезавтра я улетаю в Париж. Маруся, не увольняй его. Я сам буду за него просить. Какой экземпляр! Сохрани его до моего возвращения, слышишь? И я всю жизнь буду укладывать твои волосы бесплатно!
— Вали в Париж, — сквозь зубы говорит он и хватает женщину за руку: — Пошли.
Маруся стоит, приоткрыв ротик, и печально смотрит ему вслед.
— Кажется, ты ему понравился, — улыбаясь, говорит его спутница.
— Я не голубой, — злится он. — Еще бы свидание мне назначил, в гей-клубе.
— А что? Денег у этого Маруси куры не клюют, сразу видно. В крутом салоне работает, в Париж летит. Ты подумай.
— Отвяжись.
Он молча засовывает в барсетку диск. Где бы посмотреть, что там? Компьютер есть дома, в городской квартире, но туда без скандала не сунешься. На работу? Там тоже проблемы. Что же там, на диске? Наверняка то, что они с Петей Зайцевым ищут. Информация.
— Теперь можно ехать. Садись в машину, — говорит он женщине.
— Ты обещал меня покормить.
— «Макдоналдс» устроит?
— Я бы предпочла ресторан.
— С каких пор у тебя появились дорогие привычки? — бормочет он.
— А ты разве еще не понял, что я не Леся? — говорит она, захлопывая дверцу.
Он злится:
— Ну кто тебя надоумил? В какую игру ты играешь? Зачем?
— А зачем тебе этот диск? Это «Стикс», да? Который они ищут?
— Ну, допустим, — сквозь зубы говорит он.
— И что ты с ним будешь делать?
— Спроси что-нибудь полегче. Главное, что он им не достался. Я его нашел, понял? Я! Пусть-ка теперь побегают.
— А ты мужик с амбициями, — усмехается женщина. — Никогда бы не подумала. Видать, недооценила я тебя.
— И не ты одна. Ну поедешь в «Макдоналдс»?
— Да! Поеду!
