Откуда капитан знает, где сейчас Петр Иванович Зайцев? А откуда он узнал, где диск? Ты, Петр Иванович, имеешь дело с профессионалом. А то, что капитан клоуна играет, так это его тактика. И все правильно делает Свистунов, потому что это приносит успех. Все, что приносит успех, — правильно. Победителей не судят. Диск-то у него, не у тебя.
Обо всем этом он думает двадцать минут, пока Свистунов добирается до Р-ска. Когда приоткрывается входная дверь, машинально смотрит на часы: двадцать минут. Точность — вежливость королей и профессионалов.
Ну что ж, Руслан Олегович, поговорим!
Десять часов вечера
— Заходите, капитан. Я один, и при мне нет оружия.
— Зачем тебе оружие, коли ты приемами карате владеешь или еще каким-нибудь ноу-хау. Есть ноу-хау в области боевых искусств, Петр Иванович? — спрашивает Свистунов, заглядывая в комнату. Осматривается, не спеша заходить.
— Я давно уже заметил, что у вас отличное чувство юмора, Руслан Олегович. Но время шуток прошло. Давайте говорить серьезно. Заходите. Я же сказал, что приехал один. А я слово держу.
— Эх! До боли все знакомо! — говорит Свистунов, переступив порог комнаты. — Потолок в прихожей я оклеил, а до комнаты руки не дошли. Криво поклеены. Не моя работа, халтура. Я про обои говорю.
— Обои в прихожей старые, — замечает он.
— Верно! Так и клеил я их десять лет назад!
— Я уже наслышан о вашем романе с Тимофеевой. Давайте не будем к этому возвращаться.
— Как так? — капитан присаживается в кресло и смотрит на него с удивлением. — Как же не возвращаться? Ведь ты меня чем шантажируешь? Женщиной, которая находится у вас. Тем, что она никогда не вернется в Р-ск, если я не отдам диск. Уж не на Канары же вы ее отправите в этом случае.
— Не на Канары, — соглашается он. — Но давайте к делу. Я знаю, что диск у вас. Я был сегодня в салоне красоты. К сожалению, опоздал. Кстати, как вы догадались, что диск Маркина оставила там?
— Пробка.
— Какая пробка?
— От флакона. Ее поднял с пола истопник, подумал, что золотая. Он же подобрал стекляшки и выкинул в окно. У меня есть визитка, где рукой Маркиной написано «пять часов вечера». Она записывалась на стрижку. Я подумал, что флакон она могла взять только в салоне. Значит, и диск там. Но стопроцентной уверенности у меня не было. Можно сказать, случайно попал.
— Что ж, логика мне понятна. Не могу вас не похвалить. Я знаю, что вы теперь без работы. Не хотите ко мне в штат?
— Взятка? — скалит зубы капитан. — Я взяток не беру.
— Где диск?
— У меня в кармане, — глаза крепкого коньячного цвета откровенно смеются.
— Ложь. Я думаю, диск там же, где и женщина. Вы не будете так рисковать: брать диск с собой. Физически я сильнее. Мне ничего не стоит его отнять.
— Ну, попробуй, — прищуривается Свистунов.
— Я никогда не достаю из кармана оружие без повода и не применяю силу без надобности. Диска у вас нет. Нет смысла на вас нападать. И нет смысла применять к вам силу. Вы тогда упретесь. Кто знает, может, вы умереть хотите? А скорее всего, что так. Не будем искать легких путей. Скажите честно: зачем вам «Стикс»?
— Ну, это так сразу не объяснишь… — тянет капитан.
— Я так и думал. Четкой мотивации нет. Диапазон чувств, которые вами движут, широк. От «вы лохи, а я д'Артаньян» до «спасу человечество и останусь неизвестным героем». Вы не знаете, что с ним делать. Ну, хотите, я признаю, что проиграл? Назову себя лохом или как вам будет угодно? А вы пойдете на размен. Вас какие слова и выражения устраивают, Руслан Олегович?
— И даже так? Самолюбия, значит, у нас нет?
— Самолюбие — чувство неконструктивное. А мне нужен диск.
— Ну и какая у тебя мотивация?
— У меня не мотивация, у меня задание. Будем дальше препираться или перейдем к сути?
— В Первомайском засада?
— Да. Там мои люди.
— И где же я буду ночевать?
— Отдайте диск и идите с миром. Я тут же сниму засаду.
— А женщина?
— Когда ее доставить? И куда?
— Вот это по-деловому. Я могу подумать?
— Можете. До утра.
— А если я обращусь в органы? Я еще числюсь в штате.
— Войны хотите? И чего ради? Честь мундира? В память о погибшем друге? Я почему-то думал, что вы, Руслан Олегович, материалист. При такой профессии иное и невозможно. Ему уже все равно, вашему другу. Разве не так?
— Вот что мне в тебе не нравится! — хлопнул себя по лбу капитан. — Вроде бы все в тебе хорошо, все правильно. И профессионал ты, Петр Иванович, каких поискать. Но ты ж не человек! Ты — робот. Тебе все равно, на кого работать. И не деньги тебе нужны. Потребности-то у тебя скромные. Небось, и жены нет. Ты не хочешь ей на шмотки зарабатывать. На развлечения и прочую хрень. Любовь — чувство неконструктивное, — передразнил Свистунов. — Появись у тебя жена, ты бы побочный заработок стал искать. Значит, с тобой можно было бы договориться. Купить, говорю, тебя можно было бы. А тебе лично не деньги нужны, нет. Тебе нужно признание. Кстати, по шкале ценностей оно стоит куда выше денег. Тебе нужно, чтобы тебя считали самым крутым. Знать все и про всех. Это, Петр Иванович, гордыня. За это наказывают.
«И это неплохо, — машинально отметил он. — Попытался меня разозлить. Хочет померяться силой? Скорее, информацию получить. Непонятный человек. Что у него в мыслях? А что на душе?» Сказал все так же без эмоций, как отбарабанил:
— Я вам признателен за психологический этюд. Если понадобится психотерапевтическая помощь, я знаю, к кому обратиться. Где встречаемся и во сколько? Или вы мне позвоните?
— Позвоню. Я тебе в девять утра позвоню.
— В семь. — «В девять Ахатов приходит в офис».
— Хорошо. В семь. Мне надо подумать. Я хочу в Первомайском заночевать. Отзови своих людей. Не хочу, чтобы мне мешали думать.
— Хорошо. Езжайте в Первомайское. Встретимся завтра утром.
— Ты так уверен, что я отдам диск?
— Решать вам.
— А ты где будешь ночевать?
— Это неважно.
— Один момент… Что будет с той, с другой? Если пойду на обмен? Не зверь же я. Она ведь беременна.
— Понимаю. За нее не беспокойтесь. Этот ребенок для нас слишком ценен. Мы переправим ее самолетом на базу, где чистый воздух, тишина, покой. У нее будут отличные условия и лучшие врачи. Пусть совесть вас не мучает.
— Это меня устраивает. Ладно. Поехал. Отосплюсь хотя бы. До семи.
Хлопнула входная дверь. Капитан Свистунов ушел. Он улыбнулся устало и потянулся к телефону. Первый звонок — в Первомайское:
