И первое время была счастлива, потому что не обманули. Хотя и жила на частной квартире, с такими же соискательницами денег и славы, но огромный плакат с ее изображением где только не висел! Бывало, не удержавшись, она указывала на него случайным людям, киоскерам, дворникам, просто прохожим, и с гордостью говорила:
— Видите? Это я!
Потому что не узнавали. А ей так хотелось славы! Только когда говорила сама, показывала, напоминала:
— Видите? Это я!
— Ой! И правда!
Как быстро все проходит. А главное, юность. Двадцативосьмилетняя модель, которая так и не стала суперзвездой, не в цене. Деньги она тратила легко, сбережений никогда не имела. Наряды, косметика, драгоценности, салоны красоты, дорогие курорты… Главным ее капиталом была красота, для нее и старалась. И сейчас вернулась к тому, с чего начинала. Впрочем, нет. И пары чемоданов в активе не было. Из вещей ей ничего не удалось спасти. Но рядом стоял мужчина, в которого она и вцепилась:
— Как же так, Леша? Как же так?
— Погоди, — поморщился он. — Надо выяснить: что же произошло? От чего загорелось?
— Да какая разница?! Все ж пропало!
— Да. Лаборатория сгорела. Неужели все пропало?
И тогда она ляпнула:
— Хорошо, что я там побывала раньше!
И тут уж Ладошкин в нее вцепился:
— Ты выкрала его записи? Черновики? Дневники?
Что-то скопировала?
— Может быть.
— Ты мне это отдашь?
— Может быть…
— А машина-то уцелела, — услышала вдруг она. — Огонь на соседей перекинулся. А лесок-то отстояли. Впрочем, и баньку отстояли.
— Какая машина?
Тут и Ладошкин опомнился:
— Да? Какая машина?
«Мерседес», на котором ездил Саранский, они нашли за домом, на обочине. Видимо, тот вошел с черного хода. Ольга всегда оставляла там ключ, под половичком, и теперь об этом пожалела.
— Машина принадлежит мне, — тут же заявил Ладошкин. — То есть фирме, генеральным директором которой я являюсь.
И полез в салон, на водительское место, Ольга тоже нырнула в машину. В замке зажигания торчал ключ. Вздрогнув, она узнала брелок: серебряный дельфин с глазами-изумрудами. Ее подарок Ивану.
— Похоже, это он поджег лабораторию, — тихо сказал Ладошкин.
— Но где же он сам?
— Кто знает? Оп-па!
И он вытащил из «бардачка» пистолет. Ольга вздрогнула:
— Это его.
— У него было оружие?
— Да. Я видела. — Она потянулась к пистолету.
— Стой! Не надо здесь ничего трогать!
Ладошкин положил пистолет обратно в «бардачок» и поспешно его закрыл. После чего сказал:
— Машину я отгоню к своему дому. Если Иван так и не объявится.
— Ты хочешь сказать, что заберешь ее себе?
— Дура! Ты не понимаешь, что происходит! — разозлился вдруг он. — Мы попали в неприятную историю.
Словно в подтверждение его слов раздался крик:
— Там труп!
Они вздрогнули и переглянулись. Потом одновременно выскочили из машины и кинулись к дому. Ольга бежала первой.
— Стой! Куда?! Не ходить!!! — кинулся ей наперерез один из пожарных.
— Но это же Иван! Пустите!
— Обожжешься, дура! Куда?!
Земля и в самом деле была раскаленной. Такое ощущение, что ее вывернули наизнанку травой внутрь, раскаленными камнями наружу. Отовсюду шел жар. Ольга мгновенно перепачкалась сажей, на нее летела копоть. От запаха гари мутило. Ее не пускали дальше. Лица у пожарных были красные, по щекам струился пот.
— Милицию надо, — сказал кто-то.
— Да едут уже! Звонили!
Стиснув пальцами, словно клещами, ее локоть, Ладошкин сказал на ухо:
— Я тебе сказал, что мы вляпались. Теперь поняла?
— Ты думаешь, его… убили?
— Ничего я не думаю. Кроме того, что у меня будут проблемы. И у тебя тоже.
— Я-то здесь при чем?
— Ты слишком уж много знаешь…
ДЕНЬ ТРЕТИЙ
Утро
«Ты слишком уж много знаешь…» Она поначалу думала — обойдется. Опознать обгоревший труп было невозможно, но Ольга сразу поняла, что это Саранский. Кому еще придет в голову спалить лабораторию? Это он поджег дом, а сам не успел выбраться из огня. Он окончательно сошел с ума. И машина. Его машина.
«Мерседес» Ладошкин отогнал к своему дому. Он жил неподалеку в небольшом, но уютном коттедже, купленном в кредит. Ольга знала об этом, потому что он все время жаловался. Проценты, мол, сумасшедшие, не надо было связываться с банком. Но ведь рискнул! Зато теперь руки у него развязаны. Иван-то погиб!
После пожара Ольга переехала к Лешке, и все пошло по второму кругу. Потому что о «Стиксе» она опять слышала каждый день. И каждый день боялась, что проболтается. Потому что Лешка оказался редкостным занудой. Тема поднималась снова и снова.
— Ничего у меня нет, — отмахивалась она.
— Но ты же сама сказала: хорошо, что я побывала там раньше.
— Я сказала это сгоряча.
— Но ты же это сказала…
Развязка наступила в тот день, когда по федеральному каналу показали документальный фильм о «Стиксе». Заветное слово не прозвучало, название фирмы тоже, но оба почувствовали: уже близко. И не ошиблись.
На следующий день она была крайне раздражена. Ночью мучилась бессонницей, утром с досадой разглядывала синие круги под глазами, потом сломала ноготь и разбила тарелку.
— Что ты наделала?!! — заорал Ладошкин, влетая на кухню. Пол был из плитки, под мрамор, и упавшая тарелка разбилась на мелкие кусочки.
— Тарелку разбила, — пожала плечами она.
— Но это же был сервиз!
— И что?
— Ты знаешь, сколько я за него заплатил?!
— И что?
— Ты не умеешь беречь вещи!
— И что?
— Потому что тебе легко все достается!
— Мне легко?!! Ну, знаешь…
Завтракали молча. Поднявшись из-за стола, она сказала:
— Дай мне ключи от машины.
— Зачем?
— Мне надо в аптеку.
— В доме полно лекарств, — проворчал он.
— Может, и тест на беременность имеется? — съязвила она.
— Зачем он мне?
— Тебе незачем. Мне нужен.
— Зачем?
