– В прихожей… – пролепетала она. – Я их почистила.
– Семейная сцена, – подвел итог он. – Тебе не кажется, что мы были бы идеальной парой? Я просто создан для тебя, неужели же непонятно? Из-за глупого упрямства…
Он, не договорив, вышел в прихожую и сунул ноги в начищенные ботинки, которые стояли у входной двери на половичке. Пошевелил пальцами: удобно ли? Удобно! Бухнув дверью, шагнул на лестничную клетку и, не дожидаясь лифта, побежал вниз по ступенькам.
– Женя! – отчаянно закричала вслед Аля.
Нащупав в кармане мобильник, он вытащил его на свет божий и включил. Вот из-за этих подлых штук… Имеются в виду мобильные телефоны, которые всегда звонят в самый неподходящий момент. Вот из-за них…
«Когда я наконец получу то, чего хочу, я ее возненавижу. И она это знает. Знает, что за жизнь ее потом ждет. Мы просто идеальная пара врагов. Так зачем я столь упорно этого добиваюсь?»
На этот вопрос он ответить не мог. Но решил идти до конца.
– Киреев, готовь отчет. Я уже еду, – сказал он в трубку и твердой походкой направился к своей слегка помятой машине. Вчера было вчера. А сегодня время исправить сделанные ошибки.
…Наплакавшись всласть, она вытерла слезы и пошла переодеваться. Надо ехать на работу. Сняв порванный халатик, Аля прижала его к лицу, к пылающим щекам, и на глазах вновь выступили слезы. Лучше бы он это сделал, и все было бы кончено.
За последний месяц ее жизнь превратилась в кошмар. Она потеряла покой, стала просыпаться по ночам, почему-то всегда в одно и то же время, в четыре утра, и долго не могла потом уснуть. Так и лежала с закрытыми глазами, почти не дыша, и все мысли были об одном: что же я делаю? Потом засыпала во второй раз, на час-полтора, не больше, и вновь наступало утро. Открыв глаза, она какое-то время смотрела в окно и чувствовала, как тревожно бьется сердце. Это были муки совести. Ей было невыносимо стыдно за свои поступки, а главное, за мысли.
Хотя чего тут думать? Подруги в один голос говорили:
– Счастливица!
И завистливо вздыхали. И было чему завидовать! Женя… Она понимала, что он человек особой породы, породы победителей, который считает своим долгом дать своей женщине все. Исполнить любое ее желание, любой каприз. Взять на себя все ее проблемы. Многие мечтали выйти за него замуж, а он сделал предложение ей. Как тут не закружиться голове?
Та жизнь, о которой писали в глянцевых журналах, подробности которой смаковали газеты в разделе «Светская хроника», которой грезили все подружки, ждала ее, Алю Волину, только руку протяни. Протяни и возьми. Чего тут думать? Она стала бы Королевой. И потянулась бы череда бесконечных светских раутов, перемежаемая походами в модные бутики и салоны красоты. Родился бы сын, похожий на Женю, и она стала бы его бояться больше, чем любить. Постоянное напоминание о своем предательстве, о слабости. В конце концов, она поборола бы это чувство, равно как и все прочие. И стала бы бездушной куклой. Но зато ее жизнь была бы удобной и ровной, как скоростная магистраль. Блестящей и гладкой, с разметкой в нужных местах и такими понятными развязками.
«Сделай это, – шептал ей сладкий голосок во время долгих и мучительных часов бессонницы, когда за окном было темно, а в комнате тихо, как в склепе. – Сделай…»
– А как же Саша?
Она понимала, что это предательство. Поступок подлый, и тут уж никакие оправдания не помогут. Предать больного и бедного ради здорового и богатого. Но он же ее отпустил!
– Вот пусть сам мне это и скажет.
Не пишет, не звонит. Бросил ее, исчез. Дал ей полную свободу, в том числе и свободу выбора.
Выбор был так очевиден, что она все никак не могла его сделать. Не могла решиться, и все искала какие-то отговорки, ставила какие-то условия. И Женя соглашался, потому что это для него было делом принципа. Он давно установил для себя: любые переговоры надо доводить до конца. До результата. Не считаясь со средствами, идя на любые уступки, лишь бы добиться своей цели. Разборки начнутся потом. После того, как будет поставлена подпись в брачном контракте. Он спросит с нее за все, когда поймет, что она уже никуда не денется. И начнет мстить, разумеется, компенсируя месть максимумом комфорта, которым будет обставлена их жизнь.
Все было так очевидно, что Аля не решалась сказать: да, я согласна. Поэтому ходила чуть ли не каждый день к Игорю Александровичу, надеясь, что тот сжалится, скажет ей, где Саша. Она туда поедет, и как только увидит его, любовь вернется, такая же яркая и безрассудная, какой была раньше, до той роковой аварии. Она посмотрит ему в глаза и забудет все, забудет три страшных года. Они обнимутся и снова станут одним целым. Теперь уже навсегда.
Ей нужна была Сашина помощь, сама она никак не могла сделать выбор. Она не умела говорить нет, в этом вся беда. Кому-то из них двоих придется отказать. Пусть решает Саша.
Но Игорь Александрович молчал. Сколько раз она порывалась сыграть на его чувствах, выдать семейную тайну, которую случайно узнала. Как-то раз, в порыве отчаяния, Ирина Витальевна рассказала ей все. Они, обнявшись, плакали, думая, что Саша скоро умрет. И говорили, говорили, говорили…
Из потока порою бессвязных слов Аля поняла, что Игорь Александрович не является Сашиным отцом. Но не знает об этом и даже не догадывается. И Саша не знает. И тот человек, с которым у Ирины Витальевны был случайный роман, тоже не знает, что у него есть сын. Все это перестало иметь значение, ведь Сашу решили отключить от аппаратуры. Его мать просто вспоминала, как все было.
– Мы с Игорем только-только поженились… Было трудно, ни у меня нет жилья, ни у него… Мы ведь оба не москвичи. И на очередь нас не ставили. Сняли угол, он с утра до вечера на работе, а я все никак не могла устроиться… Начались ссоры. Однажды я сгоряча от него ушла. Хлопнула дверью и… Познакомилась с парнем. В метро. Красивый, веселый очень… Его не смутило, что я замужняя. Мне бы задуматься, а я… На одну ночь только и хватило. А утром он меня выставил за дверь… Жена, мол, с юга приезжает. Жена… Роман решил закрутить с первой попавшейся… Обидно-то так! Обидно… Игорю я сказала, что на вокзале ночевала.
– Почему вы думаете, что именно он Сашин отец? Не Игорь Александрович?
– А разве не видно?
– Но ведь всякое бывает. Саша похож на кого-нибудь из Тумановых, на дедушку или на бабушку. На дядю. Неужели в их роду не было блондинов?
– Я знаю, на кого он похож… – Ирина Витальевна залилась слезами. – А когда я узнала, что беременна, нас на очередь поставили… На квартиру… И мы… Из-за квартиры…
– Неправда. Игорь Александрович вас любит.
– Да какая теперь разница? Сын умирает, и я… Не переживу… Все равно, кто… как… Лучшее, что было, – сын…
Лучшее, что было у них. У нее тоже. Она хоронила свою любовь, Ирина Витальевна – сына и семейные тайны.
Но теперь все изменилось. Саша жив. Он вышел из комы. А у нее есть информация, которую можно обменять на другую, гораздо более ценную. Этому научил ее Женя. Она не хотела жить по его правилам, но это получалось само собой. Она даже начала говорить как он, гладкими, обкатанными фразами, с соблюдением всех правил грамматики, исключающих любые эмоции. Доводить до окружающих свою точку зрения. Убеждать их в своей правоте.
