– Ой! Где это ты уже? – кивнула на разбитый плафон.
– Да мелочь. Завтра заеду в сервис.
– А я так устала на работе, так устала... – затараторила она. – Меня в отпуск не отпускают. Говорят, незаменимая я.
– Рад за тебя, – буркнул он и открыл капот, показать Игорехе, как устроен мотор.
Лена не уходила. Закрывшись от ее платиновой прелести капотом, он начал проверять масло: не пора ли менять?
– Игореха, смотри! Видишь, какого оно цвета? Порядок!
– А зачем его менять? – спросил сын.
– Как зачем? Если не менять, двигатель сгорит!
Он был не силен по части машин, но надо было показать Лене, что у них свои, мужские дела. А ее дело женское: хлопотать по дому. Если там все прибрано и обед готов, можно на грядках размяться. В такую сырую погоду растет только трава, так что работы на огороде всегда хватает.
– Я вот тоже думаю купить машину, – услышал он. И бросил:
– Какую?
– Ну... Маленькую. Я бы хотела с тобой посоветоваться.
– Ну а я здесь при чем?
– В таких делах надо советоваться с мужчиной.
– Ты ж говорила, что замуж выходишь! Вот и посоветуйся со своим будущим мужем!
– Да врет она, – по-взрослому сказал Игореха. – Никого у нее нет. Она опять за тебя замуж хочет.
– Игорь! – взвизгнула Лена.
– А чего ты врешь? – набычился тот. – Сама говоришь, что врать нехорошо. Почему тебе можно, а мне нельзя?
– Нельзя так говорить о матери!
– А как можно? Любишь папку, так и скажи. Ты ж меня постоянно спрашиваешь: сынок, ты меня любишь? Я же не вру. И ты не ври.
– Ну, я тебе, паршивец! – Лена замахнулась, чтобы треснуть сына по затылку.
Андрей тут же перехватил ее руку:
– Остынь. А ну, отойдем.
– Пусти! – попыталась вырваться та. Но тщетно.
Отволок Ленку за угол дома и там отпустил.
– Узнаю, что ты парня лупишь... Я сам тебе вмажу, поняла?
– Да я несильно.
– И я не сильно.
– А ты, я вижу, ничуть не изменился, Котяев. Думаешь, если ты мент, так на тебя управы нет? Ничего! Найдется! Только тронь меня пальцем!
– Я вижу, и ты не изменилась. Зло на мальчишке срываешь, да? Потому что личную жизнь никак не можешь устроить?
– Ты... – ее словно прорвало, видимо, за живое задел. – Эгоист, вот ты кто! Бросил меня с ребенком!
– Я тебе что, алименты не плачу? Или липовую справку подсовываю, что зарабатываю три копейки?
– При чем тут деньги?
– Если бы ты не была такой дурой, я бы каждый день приезжал! – не выдержал он. – Да я бы вообще с тобой не развелся!
– Это я-то дура? У меня, между прочим, высшее образование! Меня на работе ценят! Да я больше тебя зарабатываю!
– Вот потому что ты мне, мужику, об этом говоришь, ты точно дура!
– Выходит, женщина должна мужика содержать, да еще и молчать об этом? – злорадно спросила Лена.
– Чего ж ты тогда сюда прикатила? Зачем тебе нужен мужик, которого надо содержать?
– Ты все-таки отец моего ребенка.
– Все-таки. Мебель тебе в доме нужна, понятно. Галочка в графе социальное положение. Как-то несолидно быть такой востребованной и незамужней.
– Одна я, что ли такая? Андрей... – сбавила она тон. – Я на юг собираюсь. С Игорем.
– Ну и что?
– С нами не хочешь поехать?
– А чего одна не хочешь? Познакомишься с кем-нибудь.
– Значит, тебе все равно?
– Привези Игореху на лето сюда. А сама расслабишься.
– Так лето уже заканчивается!
– Ну, на месяц привези. Чем на юг тащить.
– Ну, ты сказал! Там море, солнце и фрукты!
– Толпа народу, проблема с билетами, кишечные инфекции и ангина. А то я не помню! Он всякий раз, как едет на юг, болеет!
– Вот и надо его закалять. Со временем у ребенка выработается иммунитет.
– У тебя бы чего-нибудь выработалось. Хоть где-нибудь.
– Я так понимаю, что ты меня больше не любишь, – поджала губы бывшая жена.
– Лен, ну сколько можно повторять? – взмолился он. – Я ж тебе не банка с вареньем, которая стоит в шкафу про запас. Торты в магазине кончились, так и варенье сгодится. От сына я не отказываюсь. Но ты вспомни: мы же каждый день ругались! Ты даже с матерью моей ругалась, хотя вы одного поля ягоды и говорите на одном языке, причем, одними и теми же словами. Но как война, так у вас полное взаимопонимание, а как мир, так дележ имущества. Вы дружить можете только против кого-нибудь, но никак не между собой.
– Все сказал? – зло спросила Лена. – Ну, так и я тебе скажу. Думаешь, ты, Котяев, ценность? Но на безрыбье и рак рыба. Была в я лет на десять помоложе, я бы к тебе и близко не подошла. Но где ж вас взять, когда тебе за тридцать, коли вы мрете как мухи? Называется, бери, что осталось. Думаешь, мне легко было? Маме твоей звонить. У меня, между прочим, десять человек в подчинении! А ты... Ты эгоист. Ты видишь только себя, и от женщины тебе надо, чтобы она видела только тебя. Раба тебе нужна, посудомойка и поломойка. Да убивать таких надо!
– Все сказала?
– Да! Все!
– Ну и вали отсюда!
Она закусила губу и развернулась, чтобы идти. Он схватил ее за руку:
– Стой!
– Ну? – обернулась Лена. – Чего тебе?
– Если ты умная женщина, ты сейчас на автобус не побежишь. Дай сыну побыть с отцом. Переломи себя. Хватит того, что ты его на юг тащишь, ангиной болеть.
– Пусти!
Он отпустил ее руку. Лена, не говоря ни слова, ушла в дом. Он ждал, что тут же вылетит оттуда с сумкой, набитой вещами, схватит Игореху за руку и потащит на автобусную остановку. Она всегда так делала. Тяжело, когда баба – начальница.
Но к его удивлению, Лена, как ушла в дом, так больше и не появлялась. Они с сыном починили тележку, на которой бабушка возила воду: отвалилось колесо. Потом занялись сараем, посмотрели завалившийся забор. Потом их позвали обедать.
Уезжали они вместе. Мать стояла у калитки и долго махала вслед рукой, он мог поклясться, что на глазах у нее слезы.
В машине почти не разговаривали, он довез Лену и Игореху до дома, достал из багажника сумки и, когда бывшая жена взяла их, тихо сказал:
– Спасибо тебе.
Она молча повернулась к нему спиной и пошла к подъезду. Игореха поплелся следом. У двери обернулся, махнул рукой:
– Папка, пока!
