– Что это? А? Почему?
– Андрон... Ты не так понял...
– Да уж! Ты все сделал, чтобы я понял не так! Может, объяснишь, почему? А... Я, кажется, знаю... Ты же сказал, что хочешь изменить свою жизнь! Я понял. Эдуарду Мотало славы захотелось! Чтобы все ахнули! Оценили твою гениальность! Ну ты... ты молодец!
– Может, перестанешь орать?
– А я что, ору?
Тут Эдик выключил плейер, и дальше разговор продолжался уже без аккомпанемента и на два тона ниже.
– Как ты сюда вошел? – спросил Мотало.
– Дверь надо запирать! Если ведешь частное расследование и не хочешь, чтобы об этом узнал лучший друг!
– Какое расследование? – взгляд Эдика упал на огромную цветную фотографию Алины Вальман, лежащую перед ним, на диване. – Ах, это...
– Да! Это! Меня, значит, направил по ложному следу... Скажи, ты нарочно это сделал? Чтобы все лавры тебе достались?
Эдик отвел глаза.
– Значит, так и есть! Сначала подделал результаты экспертизы, потом подбросил мне ложную информацию. Знал, что я клюну. А сам... Постой... А под каким соусом ты собирался преподнести это начальству? Дело-то не возбудили! Ты сам постарался, чтобы его... Мотало! – ахнул он. – Психотерапевт ты хренов! Неужели ты решил расколоть ее на бабки? А? Отвечай!
– Ты не так понял.
– Да?
Он сел в кресло. Положил на колени листок со статьей, любовно разгладил.
– Тогда объясни. Что я не понял? Чем ты здесь занимаешься?
– Я... – Эдик замялся. – Читаю.
– Ага. Читаешь. Повышаешь уровень знаний. Тебя теперь история древнего Египта интересует. А с какого дуба?
– Потому что это очень интересно, – тихо сказал Эдик.
– А зачем ты мне впаривал, что Теа Филопатор – это богиня, любящая отца?
– Потому что это правда, – так же тихо сказал Эдик.
– Это половина правды. – Он глянул в распечатку и прочитал: – «На престол она взошла под официальным титулом Теа Филопатор, что означает «Богиня, любящая отца». Она, то есть, египетская царица Клеопатра. И папаша здесь ни при чем. Живет себе на улице Безбожной, помидоры с капустой выращивает. Какого черта ты меня туда отправил? На ее родину? А?
– Потому что это важно.
– Это ни хрена не важно! Ее отец не имеет отношения к этим убийствам! Вот что важно! Ты меня обманул! Я только время потерял, – горько сказал он.
– Мне показалось... Разве тебя это еще интересует?
– Я хочу знать правду, – резко ответил он.
– Правду... Я ведь тебя предупреждал... Я ради тебя это сделал, – Эдик вздохнул. – А ты все равно к ней пошел. Теперь тебя не правда интересует. Тебе хочется знать, что надо сделать, чтобы она тебя до себя допустила. А она, похоже, молчит. А почему?
– Почему?
– Потому что не надо тебе больше туда ходить. У нее потрясающая интуиция, – мечтательно сказал Эдик. – Никто ведь не знает зверя, который в нем заперт. Может, это хорек? – Эдик хихикнул. – Или хомячок? А может, такое, прости Господи, чудище...
– Хватит мне впаривать! – оборвал он. – Говори прямо: ты хочешь ей это продать?
И взглядом указал на заваленный бумагами диван.
– Да. Речь идет о сделке, – важно сказал Эдик.
– Почему мне не сказал?
– Не хотел, чтобы ты мне помешал.
– А может, делиться не хочешь? – усмехнулся он.
– Ты прав: не хочу.
– Ты знаешь, кто их убил?
– Да.
– Кто?
– Они сами.
Он резко поднялся:
– Ну хватит! Считаешь меня дураком, да?
– Нет. То есть, не совсем. Ты, Андрон, человек не очень умный, но и не примитивный. Соображаешь ты неплохо, но знаний тебе не хватает. А к учению ты ленив. В общем, ты – среднестатистическое. Причем, хорошее такое среднестатистическое со знаком скорее плюс, чем минус. Ты мне очень симпатичен, честное слово!
– Я тебя сейчас убью! – Он, сжав кулаки, шагнул к дивану.
Эдик проворно отполз на край, подальше от него и пробормотал:
– А чего ты хочешь? Сам сказал: правды. Я тебе правду сказал.
– Я думал, ты мне друг. – Он с жалостью посмотрел на маленького жалкого человечка, считающего себя гением: еще и бить такого? Кулаки сами собой разжались. – Ты мне друг, – повторил он.
– Был. – Мотало хихикнул. – А теперь мы с тобой соперники.
– Предатель, вот ты кто!
– Каждый сам за себя.
– Нет, я так не могу. Совесть есть у тебя? Я ж за тебя всегда заступался! И перед начальством, и перед людьми. Все говорят: Мотало – чудак и смеются, между прочим! А я говорю: нет, ребята, он умный! Он умнее нас всех! А ты... Ну, давай договоримся, а? Оставим все как есть. Я к ней больше не пойду и звонить не буду, а ты... Ты все это порвешь.
– И что дальше? – тихо спросил Эдик.
– А ничего. Работать будем. Дружить. В шашки играть. Водку пить. Все, как было раньше. До нее.
– Не хочу. Не надо, Андрон. Мы не договоримся.
Он разозлился:
– Вот, значит, как. Ладно. – И кивнул на распечатки: – Я это возьму. Не возражаешь?
– Ты все равно ничего не поймешь, – пожал плечами Эдик.
Он молча сгреб бумаги и стал рассовывать их по карманам.
– И это возьмешь? – Эдик с усмешкой указал на толстенную энциклопедию. – Неужели читать будешь? Или только картинки смотреть?
– Пошел ты на... – выругался он и повернулся к бывшему другу спиной.
– Дверь за собой закрой! – крикнул ему вслед Мотало.
Он так и поступил, вышел и закрыл за собой дверь, чтобы никогда сюда больше не возвращаться. Все понятно: Мотало спятил. Эдик и раньше был ненормальным, и совершал поступки, мягко говоря, странные, а теперь и вовсе спятил. Сидит, читает целыми днями об Алине. И еще это... О фараонах. Отпуск взял. Ну и куда теперь? К кому?
Ему стало тошно. Лучший друг предал. Хотя сам Эдик никогда не считал его своим другом и, напившись, не раз об этом говорил. Но Мотало много чего говорил, иногда нес полную чушь. Что ж, верить всему? Среднестатистическое, значит. Хорошо хоть поставил знак плюс! Но ведь он-то к Мотало со всей душой! Почему так? Потому что Андрюха Котяев дурак? А Мотало, видишь ли, высший разум, запертый в убогой телесной оболочке! Точно! В убогой! Хорек, вот он кто, Эдуард Семенович Мотало! Даже не хомячок! Хомячки, те ласковые...
И так было больно от этих мыслей, что, придя домой, он открыл бутылку водки, которую так и не выпили с Эдиком, и ополовинил ее без закуски, как воду. Потом выгрузил из карманов мятые листки. Глянул мельком: фараоны какие-то, Египет, Клеопатра. Бред. Значит, татуировка на ее плече означает официальный титул самой знаменитой за всю историю Древнего мира царицы. И кобра на спине. Символ царской власти, как сказал Мотало, если, конечно, опять не врет. Вот оно что!
